Получилось?

Добавлено (17.11.2009, 18:46)
---------------------------------------------
Нипалучилось, а жаль)

Добавлено (17.11.2009, 19:22)
---------------------------------------------
[spoiler]Ку-ку! ку-ку, ку-ку...

Фэндом: Kuroshitsuji
Название: Все для господина
Автор: Aurellie
Бета: Selena (aka Sely)
Пэйринг: Себастьян/Сиэль
Жанр: pwp, романс, pov
Рейтинг: NC-17
Дисклаймер: герои не мои
Предупреждение: действия происходят после событий 18 серии, когда Анжела пыталась «очистить» Сиэля… вернее, в тот же вечер. ну, и... да, секс с несовершеннолетним
От автора: мой первый фик по Дворецкому…

Вечер в поместье графа Фантомхайва проходит как обычно. События рассчитаны до минуты, и я лично слежу за тем, чтобы не было никаких отклонений от правил. Порядок важнее всего, и я умею его контролировать, ведь это моя работа.
Ужин мой господин пропустил. Я могу его понять, сегодня он столько пережил, это не могло не отразиться на его аппетите. В таком случае следует принести ему в комнату чаю с чем-нибудь сладким – не слишком крепко заваренный Дарджиллинг и пирог с вишней и взбитыми сливками подойдут идеально.
Конечно, он не звал меня и не просил о нем беспокоиться, но даже я понимаю, что ложиться спать на голодный желудок, особенно ребенку в его возрасте крайне нежелательно. Я – дворецкий семьи Фантомхайв, и это обязывает меня выполнять свою работу по высшему уровню и не только исполнять желания моего господина, но и угадывать их.
- Господин? Ваш вечерний чай! – останавливаюсь перед его дверью и стучу в нее.
- Заходи, Себастьян, - слышу хмурый голос.
Открываю дверь, вношу поднос и ставлю его на прикроватный столик. Мой господин стоит у окна, обхватив себя руками. Что он там увидел? Ведь на улице уже стемнело.
Аккуратно наливаю чай в изящную золоченую кружку из фарфора.
- Господин, остывший чай совсем невкусен, - негромко говорю я, чтобы привлечь его внимание, - я заварил его не слишком крепким, чтобы вас не мучила бессонница.
Он только кивает, но не поворачивается. Хмурюсь. Мой господин, я застал вас врасплох? Вы не ждали, что я приду? Против воли улыбаюсь. Хорошо, что вы отвернулись, мой господин не должен видеть такую улыбку на лице своего дворецкого!
Значит, он не хочет, чтобы я увидел то, что он боится показать? Ну да, конечно, никто не должен видеть Сиэля Фантомхайва в таком состоянии! И я – тем более. Я прекрасно понимаю, как он опасается показать мне свою слабость.

- Господин, моя обязанность – заботиться о вас, поэтому я могу и подождать, - добавляю я негромко.
Он наконец поворачивается. Едва заметным жестом вытирает щеки и кивает.
- Все в порядке, Себастьян, я уже иду.
В этом нежном мальчишеском голоске опять сквозят металлические нотки. Правильно, мой господин, только так и следует разговаривать со своими подчиненными. Со мной в том числе. Но меня, в отличие от обычных пешек, вам не удастся обмануть.
Он садится на кровать и берет в руки кружку.
- Спасибо, - хмуро говорит он, не глядя на меня.
Дождавшись, пока он сделает несколько маленьких глотков и поставит чашку на блюдечко, я протягиваю руку и касаюсь его щеки. Он вздрагивает и растерянно на меня смотрит.
- Что случилось? – спрашиваю я и отнимаю руку. На моих пальцах осталась влага. – Мой господин ведь никогда не плачет? – растираю капельку пальцами. – Произошедшее сегодня так сильно задело вас?
Он открывает рот, но, видимо, не найдя, что ответить, тут же его закрывает. И отворачивает голову.
- Ничего не случилось. Тебе померещилось.
- Вот как? – испытывающее смотрю на него, а он упрямо качает головой.
- Да!
Не могу сдержать нежной улыбки. Он еще такой ребенок, мой господин. Не смотря на все произошедшее, он им остается – упрямым ребенком, пусть и с разумом взрослого. Может быть, именно это сочетание невинности и острого ума, приправленное фатальностью и его исключительной красотой, делает моего господина таким дорогим мне. Таким… лакомым.
- Сегодня вы могли все изменить, - говорю я тихо, стараясь задеть в его душе те нотки, которые помогут ему раскрыться передо мной. Если он будет и дальше вот так чураться своих чувств, закрываться от меня, то у меня ничего не выйдет.
Он приподнимает голову и настороженно смотрит на меня одним глазом. Другой, как всегда, скрывает челка.
- Но вы предпочли вернуться, - продолжаю я, - вы не захотели разорвать контракт между нами? Почему? Ведь вы могли бы спастись. Ангел сумел бы расторгнуть наши узы.
- Я заключал контракт не для того, чтобы потом его расторгнуть, - хмыкает он и совсем по-взрослому смотрит на меня. Взглядом господина, - я – граф Фантомхайв, наследник семьи Фантомхайв, я всегда держу свое слово! У меня есть честь!
Склоняю голову набок и с улыбкой смотрю на него.
- Мой господин, но ваша честь не спасет вашу душу. Разве честь дороже в таком случае?
В ответ он скрепит зубами. Злость, мой господин? Значит, я все же разбередил вашу рану? Очень хорошо. Потому что только так я смогу вам помочь. Ведь это тоже мой долг – помогать моему господину. И не только долг дворецкого, но и долг демона. Я подготавливаю для себя идеальный ужин! И он окажется намного лучше, если будет полностью готовым.
- Зачем ты все это мне говоришь?! – рычит он. – Ты что, не рад, что тебе достанется моя душа?! Ты же демон!
Мой господин… нет. Мой мальчик… сейчас он совсем ребенок. Как же мне нравится наблюдать, как хладнокровный и решительный граф Фантомхайв превращается в милого, неопытного и чувствительного Сиэля. И вместе они дают великолепное сочетание. Именно того Сиэля Фантомхайва, к которому я уже успел привязаться и которым я не устаю восхищаться.

- Сейчас я всего лишь ваш дворецкий, - повторяю я, - и потому забочусь о вашем благе. К тому же… мне интересно.
- Интересно? – он недоверчиво смотрит на меня. Да, я понимаю, доверять демону до конца очень трудно, особенно такому человеку, как Сиэль – ребенку с душой взрослого. Детские страхи переплетаются со вполне обоснованными опасениями, рождая извечную подозрительность с его стороны. Но мне хотелось бы, чтобы он мне доверял. Мне бы это польстило. Возможно, я затеял этот разговор еще и поэтому?
- Да, - киваю я, - мне действительно интересно.
- Я не мог простить того, кто заставил меня пройти весь этот ад, - мрачно выговаривает он, - даже если это гарантировало бы мне блаженство на небесах. Но я не понимаю, зачем я должен это повторять. Ты же и так это знаешь, Себастьян!
- И только поэтому вы пожертвовали своей бессмертной душой? – стараюсь, чтобы мой голос звучал как можно теплей.
- А разве этого мало?! Эта ненависть уже стала частью меня, и если я ее лишусь, то, что останется от меня?!
- Вы могли бы стать таким, каким были до того дня, когда мы заключили контракт, - конечно, я слегка перегибаю палку, но он сейчас слишком взволнован, чтобы заметить это, - и вам не нужна была бы эта ненависть.
- Но я не доверял этой Анжеле настолько, чтобы позволить ей сделать со мной такое! – почти выкрикивает он. – Я никому настолько не доверяю!
- Никому? – внимательно смотрю ему в глаза и вижу, как по его щекам медленно расплывается румянец.
- Ну, разве что только… нет, никому! – он упрямо отворачивается.
Улыбаюсь, уже не заботясь о том, что он видит мою улыбку. Какой упрямый и милый ребенок!
- Господин, - забираю из его рук пустую чашку, - вам пора спать. Позвольте подготовить вас ко сну.
- Да, - он с видимой неохотой поворачивается ко мне.
Начинаю аккуратно его раздевать. Ухаживать за этим малышом – особый вид удовольствия. Я воспринимаю это не только как свой долг и обязанность, но и как некое потакание моим собственным желаниям, потому что мне это нравится.
Переодеваю его в белоснежную ночную рубашку, застегиваю маленькие пуговицы. Он послушно ложится в кровать и позволяет накрыть себя одеялом. Сейчас по всем правилам я должен пожелать ему приятных снов и покинуть комнату. Но вместо этого я склоняюсь к его уху и тихо шепчу:
- А ведь вы так и не сказали, почему вы плакали, господин.
Он вздрагивает и недовольно ко мне поворачивается.
- Я не плакал.
- Вот как? – совершаю еще одну неслыханную для дворецкого дерзость и присаживаюсь к нему на кровать, а после мягко провожу ладонью по гладким темным волосам. – Меня невозможно обмануть, господин.
Он смотрит на меня, казалось, целую вечность, после чего тихо вздыхает и поплотнее кутается в одеяло, явно не желая встречаться со мной взглядом.
- Может быть, я просто вспомнил своих родителей, - едва слышно говорит он, - и даже пожалел о том, что не доверяю ей… пожалел на одно-единственное мгновение. Но это была моя слабость, - он высовывает нос из-под одеяла и смотрит на меня… с надеждой? – Ведь правда, Себастьян?
- Правда, - улыбаюсь, но на этот раз нежно, - вы не должны никому доверять, особенно тем, кто пытается проникнуть вам в душу. Никому… кроме меня.
Он несколько раз моргает. И упрямо хмурится.
- А с чего ты взял, что я тебе доверяю? Ты – всего лишь мой слуга, пешка в моей игре, такая же, как и все. И за это я заплачу свою цену!

- Все верно, - мои пальцы мягко перебирают его пряди, - вы совершенно правы, господин. Но если бы вы мне не доверяли, то не стали бы этого рассказывать, разве не так?
Какое это удовольствие – наблюдать его таким растерянным! Еще раз провожу по его волосам и убираю руку. Вместо этого пониже нависаю над ним.
- Но… все дело в том, что мне больше некому это сказать, - отвечает он, - а вовсе не в доверии.
- Вы уверены, господин? – склоняю голову еще ниже, теперь его лицо так близко, что я вижу, как дрожат его губы. – Вы же хотите мне доверять.
- А… - испытываю ни с чем не сравнимое удовольствие, когда вижу в его глазах надежду, - а я могу это делать? Помни, Себастьян, ты обещал мне не врать! Ты не имеешь права мне солгать!
- Да, - шепчу я, почти касаясь его губ своими, - я хочу, чтобы вы мне доверяли. Да и вы сами этого хотите, верно?
Понимаю, что он сейчас едва соображает, поэтому не удивляюсь, когда он отвечает:
- Да, я тебе доверяю…

Это – именно то, что я хотел услышать. Я своего добился. Поэтому отстраняюсь от него и поднимаюсь с его кровати. Он смотрит на меня… почти с разочарованием. Вот даже как? Вы настолько доверяете мне, господин, и вы окончательно потеряли страх перед демоном? Значит, вы плохо меня понимаете.
- В таком случае, - беру в руки поднос, - приятных вам снов, господин.
Почти физически ощущаю, как он смущен и растерян. А еще разочарован. О? Мой господин, а чего же вы от меня ждали? Подхожу к двери, все еще чувствуя его взгляд на своей спине. Улыбаюсь. Вот это уже улыбка не дворецкого, а демона. Ну же, господин! Скажите же это! Скажите, вы же знаете, что это необходимо вам!
- Себастьян! – замираю и бросаю косой взгляд через плечо. – Себастьян, а ты… ты не мог бы остаться со мной, пока я не усну?

Победоносно улыбаюсь. И поворачиваюсь к нему.
- Да, мой господин. Как пожелаете. Вот только позвольте мне сначала отнести поднос на кухню?
- А ты вернешься? – как мило, как по-детски непосредственно звучат эти слова! Склоняю голову набок и смотрю на него с нежностью и восхищением.
- Конечно, господин, вы же знаете – я всегда буду с вами, всегда и везде. До самого конца.
Видимо, эти слова его успокоили и он, едва заметно улыбнувшись, кивнул.
- Хорошо, я подожду тебя, - говорит он.
Я киваю и выхожу из комнаты. Не беспокойтесь, мой драгоценный господин, я вернусь к вам. Я никуда не денусь. И вы тоже никуда от меня не денетесь. Вы принадлежите мне и только мне.
Пока иду до кухни, с моих губ не слетает улыбка. Как же мне повезло! Как повезло, что именно я обратил внимание на эту душу, которая взывала к самой глубокой адской пучине! Как повезло, что он вызвал именно меня! И как повезло, что именно он согласился заключить со мной контракт!
Такие яркие жемчужины, как душа Сиэля Фантомхайва, в мире смертных попадаются очень редко. Такие люди, как он, - это уже огромная редкость. Такие сильные духом, решительные и при этом такие чувствительные. Такие трогательно доверчивые. Способные подарить себя целиком и полностью тому, кого им следовало бы назвать своим врагом.
Мой господин! Вам же нужен тот, кому вы будете доверять! Вы совершенно несамостоятельный, господин, вы нуждаетесь в защитнике и слуге, которым так неосторожно назвали меня! Да, господин, вы нуждаетесь во мне.
Волна совершенно необоснованной ярости прокатывает по моему телу, когда я думаю о том, что это милое совершенство у меня пытались отобрать. Ангел, который о любви знает так мало, что неспособен даже понять чувства ребенка! Это эгоистичное, самовлюбленное создание, которое считает, что, освободив Сиэля от моей власти, она смогла бы даровать ему свободу!
Волна ярости снова окатывает меня с ног до головы. Мы еще встретимся, Анжела, я тебе это обещаю! Пытаться отобрать у меня мою, только мою добычу… ты поймешь, что совершила ошибку!
Когда я возвращаюсь в спальню моего господина, я уже знаю, что сделаю. Я сделаю его своим, навсегда, полностью. Вы и так небезгрешны, мой драгоценный господин, ведь по-детски чистой душе было бы недозволенно вызвать такого, как я, но я запятнаю вас, поставлю на вас свою метку так, что даже ангел не сможет вас очистить. Я окончательно сброшу вас в мою же преисподнюю. И отправитесь вы туда в моих объятиях. Только так я смогу завладеть вами полностью.
Приоткрываю дверь в спальню. Подсвечник с непотушенными свечами по-прежнему стоит на прикроватном столике, и теплое желтоватое пламя чуть-чуть подергивается, отчего создается впечатление, что мягкие занавески балдахина шевелятся. В комнате так тихо и спокойно.
- Господин? – негромко произношу я, уже заранее понимая, что ответа не будет. Мой господин уже заснул, так и не дождавшись меня.
Осторожно прикрыв за собой дверь, захожу в комнату. Свой подсвечник я тут же тушу – чем меньше света, тем лучше, - и осторожно приближаюсь к его кровати. Ставлю на столик маленькую баночку – в ней оливковое масло. Ставлю поближе, чтобы дотянуться до нее было удобнее, и предусмотрительно отвинчиваю крышку. Да, мой господин, я забочусь о вас, ведь это мой долг, и ваш комфорт – наилучшая награда для слуги. Чуть-чуть отодвигаю бархатный полог и смотрю на моего господина. И вижу сейчас не душу, которая и так принадлежит мне, не грозного графа Фантомхайва, а всего лишь милого хорошенького мальчика, который спит, закутавшись по голову в одеяло. Доверяющего мне ребенка.
Присаживаюсь на край его кровати и несколько упоительно долгих мгновений просто смотрю на него. Снова на ум приходят мысли о том, насколько мне повезло. Мое, только мое сокровище; драгоценная, ни с чем не сравнимая душа, которая принадлежит только мне. Я много повидал, в моих руках побывало столько человеческих душ, что я уже думал, что меня нельзя ничем тронуть и удивить. Но сейчас, глядя в это милое личико, я понимаю, как ошибался. Ни к одному смертному я еще не испытывал такой нежности, как к моему драгоценному хозяину.

С улыбкой протягиваю руку и слегка касаюсь нежной кожи на щеке. Убираю с нее волосы. Сиэль вздыхает и переворачивается на спину, все еще не открывая глаз. Не просыпайтесь, господин, пока нельзя.… Наклоняюсь к нему и осторожно, нежно касаюсь губами его губ. Как давно хотелось это сделать, но я позволил себе это только сейчас. Нежные, сладкие, мягкие и податливые – именно такие, как я и думал. Провожу по ним языком, вынуждая чуть-чуть приоткрыться, и сразу же скольжу вглубь его рта, исследуя его, касаясь его языка и переплетаясь с ним.
Но он проснулся. Чувствую, как мгновенно напрягается его тело, а потом мне в грудь упираются его кулаки, и он выпихивает мой язык из своего рта. Вам страшно, господин? Я вас утешу!
- Себ-б-бастьян… - он с непониманием, страхом и возмущением смотрит на меня.
Ласково провожу ладонью по его волосам. С нежностью улыбаюсь.
- Мой господин?
Он дрожит. Чувствую это, потому что все еще прижимаю его к себе, а мои руки забрались ему под спину.
- Чт-т-то ты д-д-делаешь? – выговаривает он.
- Целую вас, естественно, - отвечаю я, продолжая следить за выражением его лица.
А он хмурится.
- А кто… кто давал тебе такое разрешение? И кто тебе приказывал?
Вот это уже заставляет меня улыбаться.
- Вы сами, господин.
Да, хочу поиграть с ним. Совсем чуть-чуть.
Сиэль мило хмурится и поджимает губки.
- Не надо мне мозги пудрить, Себастьян! Я ничего подобного тебе не разрешал! И уж тем более не приказывал!
Продолжаю гладить его волосы. А другая ладонь под его спиной тем временем поглаживает его кожу, забравшись под рубашку. Конечно, он еще ребенок, а делать ему больно мне совсем не хочется, но это же Сиэль Фантомхайв, а уж он-то точно отличается от остальных людей. И остальных детей, конечно же. Но если соблазнить его мне не удастся, я, пожалуй, оставлю все попытки. Он и так мой, я прекрасно это понимаю. Но попытаться все же стоит. Используя все мое демоническое обаяние. Ведь я прав, господин? Я служу вам уже два года, и вы определенно успели в меня влюбиться. Иначе ваше отношение ко мне не было бы таким.
- Вы сказали, что доверяете мне, господин, - отвечаю я, склонившись к его губам.
Не давая ему ответить, снова его целую. Кулачки, стискивающие мой пиджак на груди, напрягаются, но он меня не отталкивает. Даже не пытается! Снова приоткрываю губы и проникаю языком в его рот. Целую с каждой минутой все требовательней и жестче, однако, не забывая о том, что при первом же протесте с его стороны мне нужно будет отстраниться. Все-таки Сиэль Фантомхайв – мой хозяин, а пойти против его желаний, когда я нахожусь у него на службе, я не имею права. Но он не сопротивляется. Даже более того, начинает робко, скорее всего, пока еще неосознанно, мне отвечать. Да! Все именно так, как я и думал. Я не ошибся. Он и впрямь влюбился в меня. Что ж, господин, в таком случае я продолжу. Нам и так придется провести вечность в преисподней, почему бы не столкнуть вас туда прямо сейчас? Вместе, только вы и я… я доставлю вас туда, милорд.

- Себастьян, - шепчет он, когда я отрываюсь от его губ. Его руки цепляются за мой пиджак, словно опасаясь, что я сейчас его оставлю.
- Да, господин? – шепчу я, мягко убирая его руки и начиная расстегивать пиджак.
- Ты… ты… что ты хочешь сделать? Зачем… ты…
Я понимаю, господин, говорить после такого поцелуя очень трудно. Вам не хватает воздуха и безумно хочется еще. Потерпите. Осталось совсем чуть-чуть… для души, которая принадлежит только мне, я не пожалею удовольствий. А особенно для такой жемчужины, как вы, мой господин.
- Вы хотите, чтобы нас никто не разлучил, верно? – спрашиваю я. – Если это произойдет, вы будете только моим. И даже ангел силой, которая, возможно, даже превосходит мою, не сможет нас разлучить. Я запятнаю вас, и никто не сможет вас очистить. Вы хотите этого, господин?
Его глаза прояснились. Он несколько раз моргает и отводит взгляд.
- Конечно, хочу. Я не хочу, чтобы Анжела опять использовала мои страхи и желания против меня же самого. Но, Себастьян, неужели ты… только поэтому…
Наблюдаю, как по его нежной коже разливается очаровательный румянец. С нежностью улыбаюсь и начинаю расстегивать его рубашку. Но он ловит мои руки и не дает им продолжать. И смотрит на меня так сердито и по-взрослому, что я в очередной раз восхищаюсь им.
- Ответь мне! Это приказ! Какого черта ты пришел сюда, уселся ко мне на кровать и начал все это… только потому, что боялся, что у тебя отберут твою добычу?
Накрываю его руки своей ладонью. Беру одну из них и подношу к губам, мягко целую. Но он тут же ее выдергивает.
- Ублюдок! Отвечай мне! И не смей лгать! Это приказ, Себастьян!
- Я хочу, чтобы вы принадлежали только мне, - отвечаю я, - навеки. Только мне, и никому больше. Всецело. И душой, и разумом, и телом…
- А просто моей души тебе мало, получается, - ворчит он, искоса на меня поглядывая, - хочется больше? Зачем тебе это?
Да, мой господин, вы – настоящий граф. Вы родились, чтобы раздавать приказы. Что ж, с удовольствием отвечу на ваш вопрос. И, что самое главное, отвечу честно. Вы же сами приказали мне не лгать.
- Потому что я влюбился в вас, господин, - отвечаю с улыбкой, - потому что такой души, как у вас, у меня еще никогда не было. Такой яркой, такой восхитительной, такой неповторимо прекрасной… только поэтому я смею желать большего.
- Себастьян, - пораженно шепчет он, и я, не давая ему опомниться, снова прижимаюсь к его губам. Его руки тут же обхватывают мою шею, тонкие пальчики зарываются в мои волосы, и я крепко прижимаю к себе свое самое драгоценное сокровище. Только мой… как восхитительно это звучит!

- Да, да, сделай это, Себастьян, - шепчет он, когда я расстегиваю его рубашку и прижимаюсь губами к его коже, пробуя на вкус, облизывая ее и покусывая, - сделай! Не вздумай остановиться! Это приказ!
Улыбаюсь, а мои губы тем временем втягивают в рот его сосок. Начинаю осторожно его посасывать, слыша эти восхитительные стоны. Мой господин… как вы прекрасны…
- Да, милорд, - отвечаю почти насмешливо, полностью раздевшись и освободив от одежды моего господина.
Опускаюсь чуть ниже, покрывая поцелуями его живот. Он напрягается, а мой язык обводит круги вокруг его пупка.
- Себастьян! – выкрикивает он, когда я опускаюсь еще ниже.
О? Господин, как я и надеялся, вы уже далеко не ребенок. И вы не остались безучастны к моим ласкам. Ну еще бы. Далеко не каждой своей жертве демон вроде меня дарит такую нежность. Вам повезло не меньше, чем мне… нам обоим повезло, господин, и я верю, что вы тоже понимаете это. А потому позволяете мне делать это с вами.
Обхватываю рукой его член. Провожу языком по влажной горячей головке. Облизываю ствол, а потом заглатываю целиком. Мой господин нетерпелив… его руки зарываются в мои волосы, притягивают ближе, и я слышу его стон, такой восхитительный, такой сладкий…
Выпускаю его и поднимаюсь выше. У него слезы на глазах. Вам настолько понравилось?
- Ну зачем ты остановился? – шепчет он. И хватает меня, притягивает к себе еще ближе.
- Не беспокойтесь, я не остановлюсь, - говорю, приблизившись к его губам, - теперь меня не остановит ничто, мой господин.
- Да, - чувствую, как бешено колотится его сердце. Сейчас, господин, я продолжу то, что начал… только несколько иным способом.
Стараясь, чтобы он не заметил моих движений, беру со стола баночку с оливковым маслом и смачиваю в нем пальцы. Да-да, господин, я помню, вам должно быть максимально комфортно, иначе какой из меня дворецкий? Опускаю руку и касаюсь его ягодиц. Чувствую, как он напрягается, когда мой палец скользит внутрь его тела. Нет, мой господин должен расслабиться. Не хочу быть грубым с этим ребенком. Добавляю второй палец, подготавливая его тело. Мой господин, не волнуйтесь, я буду аккуратен, я избавлю вас от лишней боли.
- Себастьян, - его руки впиваются в мои плечи, и он отворачивает голову.
- Смотрите мне в глаза, - говорю я, осторожно двигаю рукой, - смотрите только мне в глаза…
И он выполняет мою просьбу. Широко распахнутые глаза, в которых я вижу отчетливое отражением своих – ярко-розовых, с вертикальным черным зрачком.
Вхожу в его тело. Осторожно, медленно. Контролируя каждую секунду, каждый миллиметр… и все равно причиняю боль. Но мой господин еще столь юн, это было неизбежным. Заглушаю его стон поцелуем, крепко прижимаю к себе напрягшееся тело и начинаю медленно, неспешно двигаться. Он такой тесный… позволяю себе ускорить темп только тогда, когда понимаю, что он расслабился. Верно, господин, так боль пройдет быстрее, вам нужно просто вручить мне свое тело и расслабиться…

- Закиньте ноги мне за спину, - шепчу ему в ухо, - так вам будет удобнее.
Он послушно выполняет мою просьбу, и я начинаю двигаться в полную силу, мощными, пронзающими толчками. Мой господин подо мной тихонько всхлипывает и закрывает лицо руками. Не позволяю ему этого, отвожу ладони и смотрю ему в глаза… в самую душу… это то, о чем вы просили меня, мой хозяин. Это то, что навеки свяжет нас с вами, и сейчас, вместе со мной, я доставлю вас в свою преисподнюю… более прекрасную, чем райский сад. Разве не так?
Еще несколько толчков, глубоких, мощных, практически неконтролируемых, и я зажимаю рукой его головку, а когда в руку мне брызгает горячая жидкость, кончаю и сам.
Крик, который вы при этом издали, мой господин, наверняка приведет в недоумение всю домашнюю прислугу,… но вас можно понять. Я и сам стискиваю зубы, чтобы не закричать, потому что фонтан испытанных мной чувств бьет через край…
Восхитительно. Теперь вы знаете, каково это – быть моим полностью, и телом, и душой. И вам это понравилось.
И теперь я знаю, каково это – владеть столь прекрасной жемчужиной, какой является для меня ваша душа. Теперь вы мой, господин, и даже само небо не сумеет выдрать вашу душу из моих когтей. В моей преисподней вы уже побывали… и вам там понравилось.
Ведь так?
Приподнимаю голову и провожу рукой по гладкой щеке. По ней скатилась прозрачная слезинка. Вытираю ее, прижимаюсь к мягким губам в нежном, ласковом поцелуе. Отстраняюсь от него и заглядываю в его глаза.
- Я выполнил ваш приказ, господин, - шепчу я, наблюдая в глубинах его зрачков, как постепенно гаснет демонический свет в моих собственных глазах, - никому, кроме меня, вы больше не достанетесь.
- Да, - с трудом выговаривает он, снимая ноги с моих бедер.
Отлично, вы уже пришли в себя. Значит, можно позволить себе снова с вами поиграть.
- Я хорошо поработал? – спрашиваю настолько лукаво, насколько могу.
По его щекам расплывается очаровательный румянец. Но глаз он не отводит. Смотрит на меня все тем же взглядом господина. И кивает.
- Вполне, - очаровательно, ему даже удалось проговорить это достаточно хладнокровно и властно! – Вот только, Себастьян, я надеюсь, ты не забыл о моем предыдущем приказе. Он еще в силе!
- Приказе? - против воли хмурю брови. – Каком приказе?
А он улыбается.
- Остаться со мной до тех пор, пока я не усну.
Отвечаю ему той же улыбкой. Покрепче его к себе прижимаю и перекатываюсь на спину, позволяя ему распластаться на моей груди.
- Конечно, господин. Продолжите сами?
- Ты всегда будешь со мной, до самого конца, - отвечает он, уютно укладывая голову на моем плече и обхватывая мою шею.
- Да, мой господин, - целую мягкие волосы, - именно так.
И даже дольше. Я буду с вами всегда. А пока что спите. Наша вечность в моей преисподней только начинается.

- Ах, как это чудесно! – вдохновенно восклицает Лиззи. – Все дети получили от нас замечательные подарки…
Пока Себастьян разливает по чашкам чай и раскладывает десерт по блюдцам, Элизабет Мидлфорд с упоением и восторгом рассказывает об их с матерью недавнем визите в приют Святого Антония, который семья Элизабет недавно взяла на попечение. Сиэль слушает невесту в пол уха, изредка устало кивая. Девушка не дает ему и слова вставить в разговор, но он этого и не хочет. Юный граф Фантомхайв терпеть не может визиты Элизабет. Тем более, такие внезапные. Лиззи всегда утомляет юношу своими восторженными рассказами о балах, о магазинах Лондона и о красивых нарядах. Все это пятнадцатилетний граф находит ужасно скучным, и единственное развлечение сейчас – наблюдать за точными движениями рук в атласных белых перчатках и предвкушать блаженство, которое будут дарить графу эти руки ночью… когда атлас соскользнет с них, освобождая длинные пальцы с черными ногтями.

- А какой великолепный был пасхальный спектакль! Мы с матушкой так хлопали, так хлопали! Да ты не слушаешь, Сиэль! – губки девочки обиженно надуваются, но уже через секунду она забывает об обиде. – Почему ты все время молчишь? А, Сиэль?
Сиэль на некоторое время отводит жадный взгляд от рук дворецкого.
- Я не понимаю, зачем вам нужен этот приют, - произносит он сухо и снова принимается за разглядывание Себастьяна.
- Пастор О`Браен говорит, что человеку свойственна добродетель! – восклицает Лиззи. – Почему ты никогда не ходишь в церковь, Сиэль?
Юноша прячет усмешку. Он не ходит в церковь, потому что ему прислуживает дьявол, вот почему. Но даже не только поэтому, наверное…
- Ну, я же был в церкви, когда хоронили мадам Ред, - вспоминает Сиэль.
- Но это было целых три года назад! – возмущается Элизабет. – И с тех пор ты ни разу не был на мессе, не исповедовался и не причащался?

Пожалуй, больше, чем болтливость Лиззи, Сиэля раздражает в ней ее набожность. Она верит в спасение души, в Царство Божие и прочую католическую ерунду. Сиэль, для которого врата рая были захлопнуты на вечность, не мог разделять точку зрения девушки.
- Я хочу, чтобы в это воскресенье ты пришел на мессу в нашу церковь! – требует Лиззи. – Наш пастор такой замечательный, он читает такие проповеди, я готова слушать его вечно!

«Дура, - думает Сиэль. – Безмозглая дура».

Но он понимает, что Элизабет не отстанет от него до тех пор, пока он не скажет: «Да». Поэтому он соглашается.
- Хорошо, я приду, - говорит он и ловит еле-слышную усмешку дворецкого, протягивающего ему кусочек шоколадного торта на изысканном фарфоровом блюдце.

* * *

Вечером, когда Элизабет уезжает, граф сидит у камина с книгой и в молчаливой задумчивости пьет чай. За спиной стоит дворецкий, Сиэль знает, что дворецкий ловит каждое его движение, каждый вздох, зная, что граф позовет его. Вот-вот.
- Скажи, - спрашивает Сиэль. – Неужели она права? И в этом и есть смысл жизни?
Себастьян усмехается.
- Не все ли Вам равно, господин? Ведь Вы свой выбрали уже.
Сиэль опускает голову. Себастьян прав. Он сделал свой выбор, и пути назад нет. Да он и не хочет поворачивать. Граф хочет изведать свою судьбу до конца. Он зовет дворецкого, и Себастьян тотчас подходит. Он опускается на колени перед господином и своими ласками заставляет Сиэля забыть обо всем. Граф блаженно откидывает голову на спинку кресла, пока дворецкий покрывает горячими настойчивыми поцелуями его грудь. Сиэлю теперь не нужен Рай, потому что в Раю не будет Себастьяна… а его место здесь, рядом с дворецким. И порвать эту связь Сиэль не в силах, да он и не хочет этого.

* * *

В воскресенье Себастьян будит его очень рано. Сиэль ругается на дворецкого, ворочаясь в постели и требует еще немного сна.
- Вы собирались на мессу, - напоминает Себастьян услужливо. – Я приготовил Вашу одежду. Вставайте, милорд.
Сиэль нехотя поднимается, позволяя дворецкому одеть себя. Сиэль трепещет, в предвкушении утренних ласк… Одевая господина, дворецкий никогда не упускает возможность пробежаться руками по чувствительным точкам его тела, легким поцелуем коснуться уха графа, спуститься губами вниз по шее и слегка прикусить ее у самого основания. Сиэль так жаждет этих ласк, что весь дрожит в напряжении. Руки Себастьяна удивительно нежны, но дворецкий не позволяет себе ни одного лишнего касания, ни поцелуя, ни одного горячего выдоха.
- В чем дело? – спрашивает Сиэль недовольно.
- Вы опаздываете на мессу, господин, - ухмыляется дворецкий.

Сиэль нарочно тянет время, медленно идет по коридору, медленно завтракает, потом долго пьет чай, читая газеты. Он знает, что почти уже опоздал, что Лиззи наверняка ждет его у церкви, но неужели она и впрямь надеется на его приход? Нет уж, церковь не то место, где Сиэлю не терпится поскорее оказаться. Остаться наедине с Себастьяном – вот чего он так рьяно желает, вот о чем сейчас все его мысли.

И когда Себастьян входит в кабинет с выходным сюртуком Сиэля в руках, юный граф приказывает дворецкому приблизиться.
- Я тобой сегодня недоволен, - хмурится мальчик, развязывая бант на рубашке, и распахивает ворот, обнажая бледную кожу и тонкие косточки ключиц. Дворецкий улыбается, глядя на господина, предлагающего ему себя, но стоит, не двигаясь, не пытаясь коснуться.
Юноша цепляется тонкими пальцами за галстук Себастьяна, притягивает дворецкого к себе.
- Господин, а как же месса? – на лице мужчины играет обворожительная улыбка.
- К дьяволу эту мессу! – говорит Сиэль, жарко целуя дворецкого.
Элизабет сидит на скамье, восхищенно внимая проповеди пастора О`Браена. Он рассказывает притчу о блудном сыне, и девочке чудится Сиэль в этом образе опустившегося грешника.

- Отчего же бывают помыслы, смущающие душу нашу? – спрашивает пастор. - Почему мы не тверды в вере, почему у нас бывают сомнения? Древние отцы говорили, что любое смущение происходит от дьявола, и поэтому, мы должны оказывать всяческое сопротивление его влиянию!

Сиэль, уже почти полностью раздетый, жадно льнет к полуобнаженному телу демона. Себастьян, с нежной улыбкой, гладит юношу по спине. Его руки пока еще в перчатках. Граф прогибает спину, блаженно закрывая глаза.
- О, Себастьян… Себастьян… - тихо шепчет он, впиваясь пальцами в предплечье дворецкого. Мужчина, все с той же спокойной улыбкой, стаскивает перчатки и зажимает лицо Сиэля в своих теплых ладонях. Граф смотрит на своего соблазнителя, на своего личного дьявола и счастливо улыбается. Когда он с Себастьяном, ему не нужен больше никто. Лишь бы только Михаэлис ласкал его, целовал и шептал на ухо что-нибудь нежное и сладкое.

- То есть твердая вера в человеке может быть в том случае, если он отречется ото всего мирского. А мир – это человеческие страсти. Именно они привязывают нас к мирскому, это с их помощью дьявол властвует над людьми. Отречение от этих страстей и дает нам твердую веру.

- Себастьян, пожалуйста… пожалуйста… - стонет Сиэль, откидываясь на твердую прохладную поверхность стола, напряженный, как натянутая струна, готовая зазвенеть от любого прикосновения. Себастьян ловит стоны графа и, растягивая удовольствие, ласкает его очень медленно. Губы скользят от щиколотки вверх по внутренней стороне ноги, лаская нежную кожу, иногда касаясь ее влажным языком или прикусывая зубами. Сиэль сжимает руки в кулаки, изо всех сил. Его стоны слишком громкие, но он уже не боится, что их услышат. Он знает: Себастьян никогда не даст ему оступиться, всегда защитит Сиэля даже если что-то будет угрожать его репутации. Себастьян не торопится, и Сиэль изнемогает.

- Эта притча – о покаянии, о том, как милостивый Господь ждет человека, ждет его покаяния, ждет, когда он придет в себя. Она о каждом из нас и о каждом человеке, живущем на земле.

Сиэль забывает обо всем на свете, со страстью отдаваясь своему дьяволу-дворецкому. Он уже давно принадлежит ему целиком, но хочет отдаваться снова и снова. Так сладок этот процесс, так порочен и так прекрасен. Розовые губы Сиэля приоткрываются, выдыхая нежные сладкие стоны, ласкающие слух Себастьяна. Руки дворецкого на его теле, в каждой точке. Везде. Мальчик никогда не делал ничего подобного ни с кем другим, но он уверен, что так, как его дворецкий, не умеет никто.
- Божественно! – выдыхает он и понимает, как нелепо звучат эти слова в объятьях дьявола.

- Человек, удаляясь от Бога, перестает быть зрячим. Он становится глухим – уже не слышит, как Господь к нему обращается, не слышит голоса своей совести и перестает различать добро и зло.

Губы Себастьяна обжигают огнем. Сиэль тает под его настойчивыми поцелуями, прижимаясь все ближе, теснее. Нет ничего прекраснее, нет большего блаженства, чем принадлежать Ему… Пальцы дворецкого скользят меж ягодиц, нащупывая маленькую розовую дырочку, гладят ее, массируют, не торопясь проникать внутрь. Но Сиэлю не терпится. Он резко дергает бедрами, подаваясь навстречу этим пальцам, и Себастьян входит в него. Сиэль содрогается от наслаждения, кусает губы, стонет, обхватывая дворецкого руками за шею. Страсть сжигает его, но мальчику нравится гореть. Нет ничего слаще этого огня, этого порочного безумия.

- Когда человек удаляется от Бога, он поступает на службу к дьяволу. Это происходит часто невольно, но всегда.

Сиэль точно знает: никто его не соблазнял. Он сам выбрал этот путь. Заключая контракт, он был всего лишь ребенком. Но сейчас он по доброй воле отдает себя дьяволу. Потому что у этого дьявола такие нежные руки, такие прекрасные глаза, такой ласковый голос. Что бы ни случилось, мальчик уверен: с Себастьяном ему будет лучше. Пусть даже в аду… Неужели какое-то пламя может гореть сильнее, чем горит сейчас его сердце?
- Я люблю, - шепчет он в исступлении. – Люблю тебя, Себастьян. Кем бы ты ни был.
Мужчине надоедают забавы, он приподнимает ягодицы Сиэля и входит в него. Не так, как впервые – аккуратно и нежно, нет, сейчас он позволяет себе быть грубым и настойчивым.
Он толкается в мальчика, Сиэль громко стонет, принимая в себя его плоть до конца.

- Страсти греховные, которые человек пасет в своем сердце, не насыщают его; невозможно насытиться грехом. Поэтому в притче сказано, что блудный сын мечтал насытиться, но ничего не получалось, он оставался голодным.

От сильных властных движений Себастьяна Сиэлю так горячо, так сладко. Он бьется в исступленной агонии, желая принять его еще, глубже. Он стонет его имя бесконечное число раз и никак не может остановиться. Ему никогда не будет достаточно этого удовольствия, наслаждение такое сильное, такое беспредельное, но Сиэль хочет еще. И еще… И он никогда не получит удовлетворения. Даже если сейчас он достигнет пика, замрет в руках Себастьяна и расслабится, лежа на столе и счастливо глядя на дворецкого.
- Я люблю тебя, - произносит он, облизывая пересохшие губы. Дворецкий ласково склоняется к нему, целует его нежно, почти невинно.
- И я люблю Вас, господин.

- Там, в вечности, не будет ничего из того, что составляет нашу теперешнюю жизнь. Там нас ждет либо вечное блаженство, либо вечное страдание.

Сиэлю не нужен Рай. Вечное блаженство для него ничто, если рядом не будет Себастьяна. Рай Сиэля рядом с ним. В Его власти.

Название: "Спите, мой Господин" ­­
Автор: Issaniella_Shadow aka Issani Michaelis
Бета: Нет, а жаль, хотелось бы найти.
Фандом: Kuroshitsuji
Пейринг: Себастьян/Сиэль
Рейтинг: NC-17
Жанр: PWP, яой, ангст.
Предупреждение: AU, возможно OOC, в тексте возможны ошибки.

Спите, мой Господин."

Сиэль уже не в первый раз замечает на себе странный взгляд своего слуги, но присмотревшись внимательнее понимает, что выражение глаз Себастьяна все так же спокойно как и всегда. Иногда юному графу Фантомхайву кажется, что все это не более чем игра его воображения или, быть может, отражение его скрытых мыслей, оптический обман посланный собственным разумом. Но все же, юноше так приятно думать, что демон может испытывать к нему какие-то эмоции помимо тех, что вызваны их связью, контрактом.
Сейчас, следя за тем, как демонический дворецкий, с присущей ему аккуратностью сервирует столовые приборы и посуду, раскладывает приготовленные им же блюда на огромном столе в гостевом зале, Сиэль понимает, что чувства когда-то давно бывшие не более чем отношением господина к слуге превращаются во что-то больше. Вот только...Граф пока не знает или просто не хочет думать о том, что они представляют из себя на самом деле, и во что они могут превратится в будущем.
Демоны не умеют любить.

- Себастьян, - голос графа спокоен, но все же, в его глубине с отчетливо слышны нотки...грусти. - Все ли готово к прибытию гостей?
- Да, мой господин, - голос дворецкого привычно вежлив по отношению к графу.
- В таком случае ты можешь идти, я хочу остаться один.
Сиэль уже давно перестал быть ребенком, во всяком случае по мнению тех, кто его окружает. И правда, в свои пятнадцать лет граф Фантомхайв привык держать все в своих руках, относится ко всему с полной серьезностью, которая обычно не присуща молодым людям его возраста. Да и в Лондоне его уже давно прозвали "Псом Королевы", по причине того, что Сиэлю поручаются многие из запутанных преступлений, которые граф обычно с блеском решает заручившись лишь видимостью помощи Скотланд Ярда. Вот только немногие знают о том, что главным помощником юноши в этих делах является его дворецкий-демон, и тем более никто не даже не догадывался о том, что договор связывающий господина и слугу постепенно подходил к своему концу. Сам же граф все больше и больше стремится ускорить его сроки, усерднее берясь за поиски тех, из-за кого все это и было начато.
Сиэль часто ловит себя на мыслях о том, что же ожидает его там, впереди, когда его душа полностью перейдет во владение обольстительного дворецкого с сущностью демона, но при этом юноша никогда не забывает про слова часто повторяемые Себастьяном: "Я всегда буду с вами, даже после вашей смерти, Господин." и искренне хочет верить в их правдивость. Но...
Демоны врут.
Иногда, граф думает о тех временах, когда договор только-только был заключен и демон перешел к нему во служение. В эти мгновения Сиэль понимает, что, пожалуй, дворецкий был единственным маяком удерживающим его от оттого, что бы полностью утонуть в пучине ярости и злобы.

Позже, когда солнце уже садится за границу небосвода оставляя место туманным Лондонским сумеркам, граф сидит на краю кровати в своей комнате и вспоминает прошедший день, внутренне содрогаясь. Эллизабет, названная невеста Сиэля, которая сегодня приезжала его навестить, как всегда заставляет юношу задуматься о ее умственных способностях. Граф Фантомхайв просто не может понять как эта особа может вести себя настолько весело и наивно. Впрочем, юноше удалось довольно быстро отправить ее домой. А дальше...Дальше был пятичасовой чай и очередной разговор, с приезжавшими к Сиэлю деловыми партнерами, на протяжении которого Граф ловил себя на том, что время от времени непроизвольно обращал свой взгляд на демонического дворецкого, прислуживающего при гостях.
Просторная комната графа постепенно погружается во тьму по мере того как гаснет свет за окном. Наконец, по прошествии какого-то времени, юноша решается позвать своего слугу. И конечно же Себастьян сразу же приходит на зов, словно бы заранее знает желания Сиэля.
- Вы звали меня, Господин? - в голосе мужчины слышно лишь почтение, когда же в его темных глазах, напротив, чуть заметна искра ехидства.
- Да...- Сиэль на долю секунды запинается, но потом продолжает с новой уверенностью в голосе. - Возьми меня.
- Что вы имеете в ввиду? - теперь уже губы проговорившие эти слова растягиваются в чуть заметной улыбки.
- Я хочу что бы ты меня взял, понимаешь? - интонации голоса графа лучше его же слов говорят о том, что это приказ, не просьба.
И демон слегка кивает в знак согласия...
В тот же миг дворецкий опускается перед своим господином на колени и осторожно снимает с лица Сиэля повязку. В ночной тьме отчетливо видно, что знак контракта - пентаграмм, пылает ровным светом.
Рука в белой перчатке с нежностью скользит по щеке юноши, очерчивает линию губ, обводит плавный изгиб шеи. Темно-алые глаза с толикой усмешки глядят в синие.

- Я буду нежным с вами, Господин...Если вы сами этого захотите.
Сиэль не успевает заметить движения демона, но прекрасно чувствует теплое дыхание на своих губах. Юноша чуть улыбается и дворецкий не пропускает момента украсть эту улыбку.
Поцелуй Себастьяна нежен и умел. На какую-то долю секунды графу становится обидно, слишком уже аккуратен слуга со своим господином, словно бы он хрупкая фарфоровая кукла, а не человек.
В чем причина того, что демон является самым лучшим дворецким? Все просто, Себастьян умеет предугадывать желания своего хозяина. Читает его мысли, словно открытую книгу.
Поцелуй демона становится жестче, более страстным. Преподает та забота первоначально расстроившая Сиэля. Демон покусывает губы графа до крови, с жадностью исследует чужой рот, проводил языком по ряду аккуратных зубов, небу, сплетает его с языком графа. И в тот момент когда Сиэль начинает чувствовать наслаждение от таких поцелуев, когда страсть волнами подкатывается к юноше, Себастьян вдруг отстраняется заставляя своего Господина нетерпеливо вскрикнуть и слепо обнять слугу за шею не отпуская.
Затаенная улыбка в глазах демона становится более отчетливой, когда Сиэль наконец решается поднять веки и взглянуть в лицо Себастьяна.
- Хотите ли вы этого, - демон делает ударение на последнем слове. - по-настоящему?
- Что это значит? Это приказ! - снова, от громких слов произнесенных юным графом вспыхивает пентаграмм. - Ты смеешь мне перечить?
- Ваши слова противоположны вашим мыслям, Господин. Вы боитесь.
- Нет.
Правда, сейчас юный граф понимает, что где-то на периферии души зарождается страх, а капля сомнения разрастается в сердце. Но Сиэль не такой, он не привык отступать или бросать свои слова на ветер.
- Я приказываю тебе.
- Тогда....

Спустя секунду юноша лежит на кровати придавленный телом демона. В темно-красных глазах дьявольски обольстительного дворецкого медленно разгорается искра страсти, заставляя усмешку уйти на второй план.
Себастьян начинает медленно снимать перчатки прямо перед лицом своего хозяина. Вроде бы простой жест, в исполнении демона наполненный некой эротичностью, заставляет графа нервно облизывать губы в предвкушении того, что эти руки будут делать с ним. Юноша уверен, за свое долгое существование, демон познал множество видов наслаждения.
Перчатки летят куда-то в угол комнаты, но ни демон, ни ни граф не хотят или просто не могут проследить их траекторию. Два взгляда, темно-красный и синий внимательно следят за друг другом, а их обладатели не двигаются вовсе.
Первым миг спокойствия нарушает Себстьян. Руки демона нарочито медленно расстегивают пуговицы сюртука, рубашки, а потом стягивают брюки с юного графа, пальцы с черным ногтями время от времени словно бы нечаянно задевают нежную сливочно-белую кожу, чуть царапают ее.
Демон с улыбкой смотрит как Сиэль выгибает спину, так грациозно, словно кошка, когда рука демона ложится на возбужденную плоть графа Фантомхайва. Юноша мечется по покрывалу, сжимает руки в кулаки, когда Себастьян опускается и проводит языком по головке члена графа.
Ласки демона умелы, одновременно и жестоки, и нежны. Сиэль не может, да и не хочет им противится. Юный граф подается вперед, глубже погружаясь в мягкое тепло рта дворецкого, и громко стонет во весь голос имя своего слуги. Сиэлю все равно, что кто-то из слуг может услышать его вскрики и неправильно их расценить, сейчас для графа существует лишь он и эти ни с чем не сравнимые ощущения. И вот когда он уже на самом пике страсти, дворецкий беззвучно отпускает его не давая достигнуть конца.
Демон ухмыляется расстегивая молнию на собственных брюках. Только сейчас Сиэль понимает, что пальцы второй руки дворецкого все это время находились в ним.
Из глаз графа текут слезы боли, а сам он кричит во весь голос, когда Себастьян резко входит в его тело. И замирает. Сиэль вдруг понимает, может быть это была и не такая хорошая идея, приказывать демону овладеть его телом. Но когда дворецкий снова начинает двигаться внутри него и задевает какую-то особенную точку, перед глазами юноши словно бы взрывается фейерверк. Теперь уже сам граф подается вперед убыстряя темп.
- Себас...Себастьян... - голос Сиэля глух и сбивается на шепот.
Когда изящная рука демона вновь касается плоти графа, хватает всего одного движения, что бы Сиэль кончил. А где-то внутри него кончает и демон.

Позже, засыпая на мягкой кровати в объятьях какого-то необъяснимого спокойствия и удовлетворенности, юный граф слышит тихий шепот где-то в глубине ночи: "Спите мой Господин, я буду с вами всегда, даже после вашей смерти."