- Зачем? - задала всего один вопрос Интегра, не поднимая глаз от каких-то бумаг.
Алукард неприятно усмехнулся:
- У меня уважительная причина... Насколько она вообще может быть уважительной.
- И? Я тебя внимательно слушаю, - леди Хеллсинг начала злиться: работы невпроворот, очередная ночь без сна, множество жертв на задании, а этот вампир решил с ней поиграть в игру "Угадай, что мне надо, Хозяйка".
- Боюсь, я не могу вам сказать, - холодно процедил Носферату, видимо, прочитав ее мысли.
- Понятно, - протянула Интегра, - тогда "нет".
- Что "нет"? - обманчиво мягким тоном поинтересовался Граф.
- Нет, я не разрешаю тебе, - выделила леди Хеллсинг, - отлучиться в город.
- Я все-таки, - начал вампир, внимательно изучая пространство перед собой, тщательно контролируя голос, - хотел бы...
- Здесь важно то, что хочу я! - наконец разозлилась Интегра, - вон из моего кабинета!
Носферату замолчал, внешне сохраняя полное спокойствие и невозмутимость, но леди Хеллсинг заметила, как судорожно сжались длинные пальцы Алукарда в кулак, не давая ярости выплеснуться наружу.
- Ты еще здесь? - Интегра мрачно посмотрела на вампира. - А может быть, у тебя возникли проблемы со слухом? - ядовито спросила она.
- В город... мне нужно в город, - холодно повторил Граф.
Леди Хеллсинг и так была на взводе, и упорство Носферату ее добило:
- Ты меня плохо слышишь?! Я сказала "нет", значит, нет!! Убирайся с моих глаз, немедленно!!!
- Вам надо успокоиться, Хозяйка, - насмешливо произнес Алукард, - так и до потери сознания недалеко...
Интегра набрала в рот побольше воздуха, собираясь сказать ему... в общем, много чего сказать, но... пальцы, вцепившиеся в край стола неспособны были удержать леди от нахлынувшей пустоты, надвигающейся на нее со всех сторон. К голове прилила кровь, и Интегра, покачнувшись, упала на пол, унося с собой одну-единственную мысль: "Я сплю".

Как ни странно, первым чувством, пробудившим ее, был холод. Не очень сильный, но все же ощутимый.
Потом леди Хеллсинг почувствовала боль в районе запястий и лодыжек. Она с трудом подняла голову, до этого времени мирно покоившуюся у нее на груди, и попыталась сфокусировать зрение на своем теле. Ничего хорошего из этого не вышло, по той простой причине, что увиденное девушке не понравилось: руки и ноги оказались прикованы тяжелыми цепями к каменной стене.
"Что за?.." - успела подумать Интегра.
- Вижу, тебе стало интересно, - раздался ленивый голос Алукарда. Леди Хеллсинг прищурилась: перед ней стоял вампир, безмятежно взирающий на нее поверх головы.
Интегра отвратительно и зло выругалась. А потом еще раз. И еще.
Граф усмехался, но не перебивал ее словесные излияния.
- Леди, а такие слова знает, - не преминул уколоть Хозяйку, когда она вынуждена была сделать паузу.
Усилием воли, Интегра взяла себя в руки и выпрямилась:
- Я требую, чтобы ты немедленно объяснил мне, что все это значит, - властно, будто не она была прикована к стене, произнесла леди Хеллсинг.
Граф издал тихий смешок.
- Браво, - он чуть поклонился, - какое самообладание, это не может не восхищать.
Интегра побряцала цепями, в тщетных попытках высвободиться.
- Не стоит, - негромко проронил Алукард. - Это бесполезно, только сдерешь себе кожу.
- Это тебя волнует? - прямо спросила леди Хеллсинг.
- Скажем так: мне это небезразлично, - ушел от прямого ответа вампир.
- Что я здесь делаю? - не найдя, что сказать на фразу Носферату, задала новый вопрос Интегра.
- Правильнее было бы спросить, что я собираюсь с тобой делать, - все так же, не повышая тона, заметил Граф, придвигаясь ближе.
Леди Хеллсинг пошатнулась: нога угодила в яму между гигантскими камнями, заставляя ее оступиться и почти упасть. Интегра повисла на цепях, но тут же поднялась и одарила Алукарда насмешливым взглядом:
- Считай, что я спросила.
- Считай, что я предпочел не отвечать, - ухмыльнулся Носферату.
Леди Хеллсинг неприятно улыбнулась:
- Хочешь, чтобы я строила догадки?
- Да нет, - безразлично пожал плечами вампир, - зачем же?
- Впрочем, - не обращая внимания на реплику Графа, продолжила свою мысль Интегра, - ответ очевиден и без них. Отомстить мне решил, верно? Таким способом, - презрительно констатировала леди Хеллсинг, - так примитивно: заточить меня в подвале... Я разочарована, Алукард, - так, словно он был маленьким ребенком, от которого ждали большего, сказала Интегра.
- С чего ты взяла? - полюбопытствовал Носферату, подходя еще ближе и останавливаясь буквально в полуметре от нее.
Леди Хеллсинг посмотрела прямо в красные светящиеся глаза вампира и промолчала.
Он развеселился, заглянув в ее мысли.
- Ты умрешь без воды на второй день, - хохотнул он, - я даже не успею получить удовольствие от твоего заточения... И превращать тебя в вампира я пока что не намерен... Что еще? Ах да... нет, Интегра, нет... Я из принципа не стану поднимать на тебя руку... Женщины... Только беспомощные, трусливые подонки могут...
- Такие как ты, - подсказала леди Хеллсинг.
Граф недобро на нее взглянул и замолчал.
- Ублюдки, вроде тебя, - не останавливалась Интегра, - опьяненные своей силой и мощью...
- Молчать, - холодно приказал Алукард. Его губы раздвинулись в хищнической улыбке.
- Почему же? - не менее холодно, спросила леди Хеллсинг, - невыносимо слышать правду о себе?
Зрачки вампира сузились, и Интегра поняла: шутки кончились.
- Хотела знать, зачем мне понадобилось в город? - вкрадчиво поинтересовался Носферату, подходя вплотную, так что ей пришлось запрокинуть голову, чтобы смотреть ему в глаза. - Я скажу тебе. Потому что мне не терпелось трахнуть кого-нибудь. Нет, даже не так. Не кого-нибудь, а тебя... тебя. Я бы нашел какую-нибудь женщину, хотя бы отдаленно напоминающую Интегру Уингейтс Хеллсинг, и тогда....
Леди Хеллсинг зажмурилась: все стало напоминать кошмар, из которого невозможно выбраться.
- Но зачем же я буду искать копии, когда есть оригинал? - спросил скорее себя, чем ее, Алукард. - И вот ты здесь, обнаженная... Моя...
- Я одета, - едва слышно выдавила Интегра, понимая, как глупо это звучит. Но ей просто нечего было сказать.
- Ненадолго, - усмехнулся вампир, поводя ладонью перед ней, заставляя ее одежду исчезнуть.
- А я думала, предпочтешь раздеть меня сам, - не смогла удержаться от ехидства леди Хеллсинг, даже в такой момент не изменяя себе.
- Ты этого хочешь? - спросил Граф, совершенно серьезно.
- Разве мое мнение для тебя имеет значение?
- Имеет, - заверил Носферату, - я не насильник... Ты получишь не меньшее удовольствие, чем я, когда возьму тебя.
Интегра старалась не смотреть на свое обнаженное тело и на то, как на него смотрел Алукард.
- Стесняешься? - тихо то ли спросил, то ли констатировал вампир.
- А ты надеялся на что-то другое? - с вызовом произнесла леди Хеллсинг, упрямо не опуская взгляда вниз.
- Нет, - усмехнулся Граф, - не надеялся... Но это неважно... Скоро ты забудешь об этом.
В его голосе ей послышалась угроза.
Носферату щелкнул пальцами, и его одежда исчезла, оставляя мертвенно-бледную кожу сиять в темноте подвала ослепительной белизной.
Она не смогла удержаться и скосила глаза к низу его живота. Он проследил ее взгляд и вопросительно поднял бровь:
- Что-то не так?
Интегра всегда думала, что обнаженная женщина - величественна, а голый мужчина - жалок. Теперь она поняла, что ошиблась: Алукарда сложно было назвать жалким. Он смотрел на нее, хищно усмехаясь, с безумными искорками в красных глазах.
- Не делай этого, - тихо произнесла леди Хеллсинг.
Алукард покачал головой:
- Просишь... меня, - с оттенком удивления констатировал он.
Интегра прикрыла глаза и собралась с духом:
- Что ты хочешь?
- Зачем спрашиваешь, когда знаешь ответ? Я. Хочу. Тебя.
- Почему? Почему сейчас? Не два, три года, десять лет назад? - продолжала допытываться леди Хеллсинг, в надежде выиграть время.
- Ты действительно думаешь, что я отвечу? - с интересом спросил Носферату.
- Ублюдок, - выплюнула Интегра, - а ты действительно думаешь, что все это сойдет тебе с рук?
Алукард зевнул:
- Это начинает мне надоедать...
Леди Хеллсинг зловеще улыбнулась:
- Так чего же ты ждешь? Подойди ко мне ближе, чем на шаг, и тебе не поможет никакая регенерация!
Граф присвистнул:
- Какое нетерпение, однако!
Он подошел вплотную. Это было его ошибкой. Коротко и быстро размахнувшись, Интегра врезала согнутой в колене ногой по причинному месту вампира.
Носферату не шевельнулся: казалось его мало задела попытка Хозяйки защитить свою честь и, тем не менее, он отвернулся, отошел и сел в кресло, позволяя леди Хеллсинг рассмотреть свое хорошо развитое, натренированное тело.
Во всех его движениях чувствовалась небрежность и лень, которые, как ни странно, безумно ему шли.
- Понятно, - наконец после продолжительного молчания сказал Алукард, наблюдая за своей леди из-за густой челки, спадающей ему на глаза. - Ты предпочитаешь грубость, да?
- Нет, - отрезала Интегра, - я предпочитаю нежность. Но не с тобой.
- Вот как, - вампир поставил подбородок на согнутую руку, - а с кем?
- Со всеми, исключая тебя.
- Могу я спросить почему?
- Можешь, - неприятно улыбнулась леди Хеллсинг, - вот только вряд ли получишь ответ.
Она старалась смотреть ему в глаза, но взгляд упорно скользил вниз, к низу его живота.
Алукард перехватил ее взгляд и усмехнулся:
- А мне не нужен ответ... Я знаю, что у тебя еще не было мужчины... По этой простой причине, ты не можешь говорить, с кем предпочитаешь нежность.
- Уверен? - провокационно спросила Интегра.
- Уверен, - спокойно подтвердил Граф, - я знаю о тебе все... Если бы решила только попробовать... только попробовать... В лучшем случае, я оторвал бы твоему избраннику выступающую часть тела...
- Так сильно хочешь быть первым? - зло рассмеялась леди Хеллсинг.
- Да нет, - обволакивающим тоном сказал Носферату, перекладывая ногу на ногу. - Мне было бы параллельно, если бы ты успела с кем-то переспать до меня... А сейчас...
- Что сейчас? - Интегра устало прикрыла глаза, не рассчитывая на ответ.
Он промолчал, насмешливо глядя на нее, не произнося ни звука.
Леди Хеллсинг переступила босыми ногами на холодном полу. Ей было холодно, но признаваться в этом она не желала.
Алукард встал и медленно к ней приблизился. Ничего не говоря, он коснулся ее губ, обозначая поцелуй, и руками, придерживая за бедра, оторвал от земли.
Интегра уперлась руками ему в плечи и отстранилась.
- Не трогай меня, - прерывисто выдохнула она.

Внутри что-то мелко завибрировало: то ли напряжение, то ли страх, заставил ее похолодеть.
Все так же молча, подавляя ее сопротивление, вампир продолжал языком раздвигать ее губы. Его напору невозможно было противиться. Однако леди Хеллсинг не оставляла попытки: отталкивая его руками, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону, Интегра тщетно стремилась отыскать положение своего тела, при котором, он не сможет сделать с ней то, что задумал.
- Так значит, - зловеще процедил Носферату, щелкая пальцами и заставляя цепи натянуться куда-то вверх, так что в недалеком прошлом относительно свободные руки Хозяйки оказались поднятыми вверх. Оковы содрали кожу с запястий, но леди Хеллсинг не обратила на это внимания, поглощенная попытками ступить на землю и уже в таком положении что-то предпринять.
Алукард усмехнулся и встряхнул ее как мешок картошки.
Интегра бедром ощутила, как что-то горячее и твердое уперлось в ее тело. Это казалось сном. Так не могло быть!
- Остановись! - заорала она, забыв о мнимом самообладании, - это приказ!
Граф начал покусывать ее нежную кожу, и везде, где побывали его губы, оставались темно-красные следы, из которых начинала сочиться кровь.
Вампир, казалось, даже не обратил внимания, на крик леди Хеллсинг. Одна рука, скользнула к низу ее живота.
Интегра замерла, как испуганное животное, до самого слабого места которого добрался тот, кто может сделать не просто больно, а невыносимо больно.
Носферату начал ласкать точку удовольствия отнюдь не нежно: надавливая, потирая кончиками пальцев, сжимая, заставляя леди Хеллсинг свернуться в комочек, насколько это было возможным.
- Прекрати, - выдавила она, поднимая голову, только чтобы не видеть этого. - Мне больно!
Алукард заставил ее посмотреть ему в глаза:
- Во-первых, тебя никто не услышит, во-вторых, это бесполезно, в-третьих, скажи спасибо, что я не заставляю тебя сделать мне минет... хотя мог бы...
К горлу Интегры подступила тошнота:
- Лучше убей меня, - с трудом выговорила она.
- Не-е-ет, - с каким-то затаенным наслаждением протянул вампир, - ни за что...
Его рука начала двигаться дальше, грубо теребя ее плоть, вызывая злые слезы в уголках глаз леди Хеллсинг. Злые - потому что она ничего не могла сделать, и чувство беспомощности доставляло ей не меньше боли, чем прикосновения Носферату.
- Пора переходить к финальной части?
- Нет, - Интегра замотала головой, - что угодно, только не...
Она не договорила, Граф резко двинулся вперед, разрывая девственную плеву и заставляя тело Хозяйки содрогнуться от охвативших его болевых судорог. Леди Хеллсинг закричала: так плохо ей еще не было.
Организм в ужасе пытался закрыться от чужеродного тела, изгнать его из своей обители... и захлебывался в вопле, потому что не получалось.
Ощущение килограмма битого стекла, чьей-то злою волею засунутого в нее и продолжающего двигаться дальше внутрь.
- Я не могу!!!
Если бы могла, она упала бы на пол, если бы рот Алукарда не накрыл ее губы, она, наверное, откусила бы себе язык. Интегра исцарапала бы сейчас даже камень в попытках уменьшить свою боль.
Леди Хеллсинг могла только чувствовать, как раз за разом, Носферату толкается в нее, будто поставив себе целью разорвать ее на мелкие кусочки.
- Остановись!!!
Она даже не слышала, ЧТО кричала, чтобы хоть как-то отвлечься, не думать о том, что рядом с ней, в ней двигается что-то, что женщины по ошибке превозносят.
Интегра молила Бога, чтобы потерять сознание... или проснуться в своей постели и констатировать, что ей приснился сон. Дурной сон.
А он словно находил дополнительное наслаждение в ее боли, издавая животные стоны удовлетворения, с каждым толчком проникая как можно дальше и глубже, отмечая ее напряжение вокруг себя.
Носферату даже не стал зажимать ей рот рукой, не без причины опасаясь, что она просто откусит ему какой-нибудь палец.
Сколько времени продолжалась эта пытка, леди Хеллсинг не могла сказать ни тогда, ни после, по истечении времени.
Единственное, что осталось с ней, после той ночи, это полустертые воспоминания, притупленные болевые ощущения и чувство, когда вампир кончил в ее тело, с утробным рыком насытившегося животного. Ощущения пустоты и нечистоты, иногда охватывавшие ее впоследствии, через несколько недель.
Что случилось после этого, память отказывалась демонстрировать, но какие-то отрывки сознания донесли, что затем Граф снял ее с цепей и отнес в спальню, где несколько дней она тупо лежала в постели, ни о чем не думая, ни о чем не вспоминая.
Но он не оставил ее в покое. Из темных уголков комнаты она видела красные горящие огоньки его глаз, следящих за ней.
И никого не было рядом, кто сумел бы помочь ей, защитить.
На какой день она встала, Интегра, как ни старалась, вспомнить не могла. Просто в какое-то утро, леди Хеллсинг откинула одеяло, покачиваясь, дошла до ванны и долго стояла под ледяной водой...

- Подойди, - приказала она, завязывая галстук перед зеркалом.
Тихий смешок - и чье-то дыхание опаляет затылок.
- Я больше не являюсь твоей Хозяйкой и не могу посадить тебя в подвал за то... - Интегра на мгновение чуть запнулась, но быстро справилась с ненужными эмоциями и продолжила, - что ты сделал... поэтому ты уберешься из моего особняка и больше никогда не попадешься мне на глаза.
- А если нет? - с ленцой поинтересовался вампир, касаясь одной пряди ее волос и поднося к своему лицу. - Что ты сделаешь?
- Отказываешься? - холодно спросила леди Хеллсинг, делано-небрежно обходя Носферату и придирчиво изучая, словно некий предмет мебели.
- А ты подумала, что будешь делать без меня? - вкрадчиво парировал Граф. - От твоей армии практически ничего не осталось...
Интегра зло усмехнулась:
- Справлюсь.
- Не уверен.
- Убирайся, ублюдок. Пока я не нашла способ умертвить тебя навсегда, - презрительно отчеканила леди Хеллсинг.
- Едва ли это представляется возможным, - ровным голосом возразил Алукард.
- Хочешь проверить? - провокационно спросила Интегра, встречаясь взглядом с Носферату.
- Да нет, не стоит, пожалуй. Хочу сохранить хоть какие-то крохи моего прежнего уважения к тебе, - сухо и как бы даже с оттенком высокомерия ответил он. - Я уйду... Но это не значит, что наши пути больше не пересекутся... Интегра, - вампир произнес ее имя с мечтательностью, в которой ей послышалась угроза.
Контуры Графа начали терять форму и расплываться, оставляя после себя слабое дрожание воздуха.
"Выдержала", - Интегра как-то разом потеряла все силы, которые так упорно собирала в себе по крупицам и опустилась на пол. Из глаз хлынули слезы. Которые никому не было суждено увидеть. Сильные люди не показывают своих слабостей и уж тем более своей боли.

- Вам лучше исчезнуть на какое-то время. Пока все не утрясется,- сер Айлендс смотрел поверх ее головы, словно решив не встречаться с Интегрой Уингейтс Хеллсинг взглядом.
Кривая усмешка:
- Я понимаю. Вот она хваленая благодарность рыцарей, - Интегра отвернулась и независимо засунула руки в карманы брюк.
- Это необходимость, - в голосе Айлендса звучала сталь, - сейчас будут искать виноватых, и вы...
- В том, что произошло, нет моей вины, - отрезала Лели Хеллсинг, копируя холодный тон рыцаря.
- Вы вернетесь, и все пойдет своим чередом.
- Иными словами: я вам больше не нужна.
- Вы не справились с поставленной задачей.
- В мою задачу не входил поиск террористов! - вспылила Интегра, - моя организация уничтожала нечисть в пределах Англии! Не более.
- Я не...
- Вы приписываете мне то, что я не в силах контролировать....
- По-видимому, это получает широкое распространение.
- О чем вы?
- Об Алукарде. Ведь он вышел из вашего подчинения, не так ли?
- Я... У меня не было выбора. В противном случае, жертв было бы гораздо больше.
- Итак. Сейчас речь не об этом. Вы должны покинуть пределы Англии не позже, чем через три дня.
- Ясно, - Интегра поправила очки. - Виновный уже найдет. Всю ответственность за происшедшее решили возложить на меня. Этого стоило ожидать.
- Мне жаль.
- Не стоит, - гордо приподняла голову леди Хеллсинг. - Прощайте.
Быстрым шагом она пересекла кабинет рыцаря и громко хлопнула дверью напоследок.

Особняк был пуст. Везде царила неестественная настораживающая тишина: не было слышно криков командиров, приказывающих своим подчиненным выезжать на задания, угрюмо молчал телефон, отсутствовали типичные звуки, сопровождавшие тренировки солдат... Особняк умер. Даже прислугу Интегра, после короткого собрания в холе и лаконичных слов благодарности, отпустила, дав расчет и прибавив к нему энную сумму премиальных.
Леди Хеллсинг сидела в спальне на полу перед раскрытым чемоданом и мрачно методично укладывала вещи. Она собиралась уехать налегке. Ничего лишнего. В Австрии на ее счету в банке лежала приличная сумма денег. Там же ее ожидал небольшой меблированный домик в два этажа.
И еще один, в Греции, также дожидающийся свою хозяйку. Все-таки, Интегра принадлежала к аристократическому сословию и было бы странно, если б в ее распоряжении не находилось приличествующего состояния.
Билет на самолет в один конец. Вернется ли она когда-нибудь сюда? На берега родной Англии?
Интегра тоскливо обвела взглядом комнату. Ну, вот и все.
Под окном просигналила машина. Пора.
Но леди Хеллсинг почему-то медлила. Резкой тренью отозвался телефон.
Отрывистое: "Да?"
- Машина подана, сэр.
- Я спущусь через пятнадцать минут.
- Жду вас.
Интегра вдруг почувствовала неизъяснимое желание пройтись по особняку. В последний раз.
Она медленно шла по бесконечным коридорам, стараясь запечатлеть в памяти каждую мелочь, каждую деталь интерьера, каждый поворот.
Заглянула в зал собраний: перед глазами мелькнуло обрывочное воспоминание: налет братьев Валлентайн, испуганные лица рыцарей и еле заметная усмешка на губах, обозначающая ее превосходство. Неоспоримое перед ними всеми.
Подняла глаза к потолку: вентиляция. И вновь еле заметная улыбка.
В подвал леди Хеллсинг не спустилась, испугалась, что недавние события напомнят о себе и вновь лишат ее всех сил, так необходимых сейчас. Да и потом: что там ждет ее? Болезненные воспоминания о Ричарде? Могильный холод стен? Алукард?
Напоследок, Интегра зашла в свой кабинет.
Медленно опустилась в привычное кресло и провела рукой по пустой поверхности стола.
Бессонные ночи, бесконечные разговоры по телефону, гора документов и бумаг. Так много всего...
Она встала и подошла к портрету, откуда на нее взирало строгое лицо отца. Не справилась? Подвела? А теперь сбегает. Наверное, ей надо было гордо отказаться, наверное, ей надо было принять обвинение в измене и сесть в тюрьму, наверное...
Вот только этого не будет. Хотя именно такого от нее и ждут. Но нет. Хватит. У нее здесь больше ничего не осталось. Старой жизни пришел конец. Бороться больше не за что. Да и не с кем.
Все прошлое леди Хеллсинг запрет в этом особняке. Его будут охранять по высшему разряду как закрытую зону, так что за свой дом она спокойна. В конце концов, это в интересах властей. Негласность - прежде всего.
Может, ей разрешат приезжать сюда ненадолго?
Интегра чуть качнула головой и протянула руку, почувствовав желание коснуться поверхности портрета, но... конечность безвольно упала в несколько сантиметрах, заставив леди Хеллсинг обреченно прикрыть глаза.
Сколько она так простояла? Пять секунд, пять минут? Пока не нашла в себе силы отвернуться и выйти. Не оглядываясь, выключить свет и запереть свой кабинет.
Подхватив чемодан, Интегра преодолела несколько ступенек и позволила шоферу забрать багаж.
- Аэропорт Хитроу.

Взлетные огни, выныривающие из темноты. Дрожь огромного тела белоснежного лайнера. Шум, закладывающий уши...
Несколько минут Интегра пыталась различить очертания родных мест. Нет, Англия все же решила не прощаться. Может оно и к лучшему...
Леди Хеллсинг сняла очки и привела кресло в лежачее положение. Надо поспать. Впереди новая жизнь. И неизвестно, что ожидает ее в начале нового пути.

Она была там один раз за свою жизнь. В десятилетнем возрасте, наверное. С отцом.
Но отчетливо запомнила этот уютный домик. Внутри все было в светлых тонах, так резко контрастирующих с ее домом в Великобритании. Повсюду живые цветы, приготовленные специально для нее в тот день... Дорогая мягкая мебель, просторные комнаты, улыбчивая, дружелюбная прислуга... Уголок счастья и безмятежности...
- Вам помочь?
- Нет, спасибо. Я справлюсь.
Интегра подхватила чемодан и нащупала в кармане ключ. Несмотря на то, что все это время ее не было здесь, она твердо знала, что в этом доме все в порядке. Все доклады от слуг, леди Хеллсинг принимала по телефону и каждый месяц просматривала приходящие счета.
Нет, разумеется, слуги останутся. Одна она не в состоянии следить за таким домом. Он, конечно и в сравнение не шел с ее особняком в Англии, но тем не менее...
Однако сегодня дом пуст. Интегра специально позвонила и предупредила, что приедет. Ее заверили, что готовы и ждут с нетерпением, на что она скептично хмыкнула и предупредила, что хотела бы зайти в пустой дом и перенести знакомство на завтра. Что и было неукоснительно выполнено.
Леди Хеллсинг открыла дверь и щелкнула выключателем: коридор залил мягкий электрический свет.
Она тщательно заперлась на все замки и приступила к исследованию дома. Никакой пыли, никакого беспорядка. Только чистота и уют. Везде.
Интегра обошла все комнаты, заглянула во все двери и осталось довольна: безупречно.
По памяти поднялась в комнату, где когда-то ночевала и приятно удивилась разобранной кровати: к ее позднему приезду действительно подготовились.
Наскоро приняв душ, леди Хеллсинг легла спать и немедленно забылась удивительно спокойным сном.

Сознание после сна оказалось на удивление ясным, ничем не затуманенным. По крайней мере, Интегра не вспоминала, где находится и что она здесь делает.
Сев в кровати, леди Хеллсинг потерла лицо и окончательно проснулась: яркое солнце с трудом пробивалось сквозь шторы, видимо, поставив себе целью затопить комнату дневным светом.
В дверь деликатно постучали. Интегра немедленно засунула руку под подушку и нащупала пистолет:
- Войдите.
В проеме появилась улыбающаяся женщина средних лет, в обычном хлопковом платье, с фартуком и подносом в руках:
- Доброе утро, леди Хеллсинг.
Интегра подняла брови.
- Маргарита, - поспешила представиться женщина, - я ваша горничная... и дворецкий, по совместительству, - с улыбкой добавила она, - это я отправляла счета и доклады в Англию.
- И по телефону, - скорее утвердительно, чем вопросительно проговорила леди Хеллсинг. - Я разговаривала с вами.
- Да... Я приготовила вам завтрак. Правда, не знаю, что вы любите. Так что взяла на себя смелость...
- Я ем все, - поспешила успокоить Марго Интегра.- не употребляю только кофе.
- Англия, - понимающе кивнула женщина, - понимаю.
Она осторожно установила мини-столик на кровати и теперь топталась на месте, ожидая пока хозяйка попробует стряпню.
Леди Хеллсинг откусила от тоста с джемом и отрезала идеальный кусочек омлета. Наколов на вилку и отправив в рот яичницу, Интегра не смогла сдержать стон удовольствия.
- Божественно, - кое-как выдавила она, пережевывая съеденное. - Это вы готовили? - Нормальным голосом осведомилась она, проглотив омлет и вскинув глаза на Марго.
- Нет, - довольно рассмеялась она, - это ваш повар, Йорг.
- Передайте ему, - леди Хеллсинг задумалась, - мое восхищение перед таким талантом в кулинарии.
- А ваш повар в Великобритании так не готовил? - не сдержалась Маргарита.
Интегра вспомнила Уолтера и отрицательно покачала головой:
- Нет.
Видимо, что-то отразилось в ее глазах, так что Марго немедленно сменила тему:
- Вы никого не привезли из Лондона? Признаться для меня это явилось облегчением: чувствую себя неуверенно с незнакомыми людьми. А так... Мы все в вашем распоряжении: Анна, моя дочь, помогает мне с уборкой, стиркой, глажкой. Йорг готовит, Луи нас всех охраняет, но дом на прямой связи с полицией, так что опасаться нечего. Вокруг живут только обеспеченные люди, сами понимаете... Охраны много. Пожалуй, даже чересчур... Вы так давно здесь были. Наверное, ничего и не помните? Но это дело поправимое, - она счастливо улыбнулась, - город вам понравится. Вы ведь надолго, верно?
- Да, - ответив на улыбку, произнесла Интегра, - я думаю.
- Это хорошо, - как-то облегченно вздохнула Маргарита.
- Вот как? Почему же? Разве без хозяина не лучше? - с интересом спросила леди Хеллсинг.
- Нет, - покачала головой Марго, - скучно и неправильно это... дом без обитателей.
- Но есть вы.
- Это не то, - с убежденностью возразила Марго, машинально начиная прибирать кровать. Интегра зашла в смежную комнату и теперь перекрикивала шум льющейся воды из-под крана. - В доме должен жить настоящий хозяин, только тогда он становится обитаемым.
- Интересная теория, - усмехнулась леди Хеллсинг, выходя уже полностью одетой и поправляя галстук.
Маргарита уставилась на нее с непониманием.
- Да? Вы что-то хотите сказать? - вежливо осведомилась Интегра.
- Простите, леди Хеллсинг, но почему на вас мужская одежда?
- Наверное, потому что я к ней привыкла, - дернула уголком рта.
- Но вы же женщина, - слабо попыталась возразить Марго.
- Только когда мне об этом напоминают, - издала тихий смешок Интегра, усаживаясь в кресло у окна, наблюдая за растерянностью женщины.
- Не любите юбки?
- Не ношу.
- Но мужские костюмы, - Маргарита замолчала, наткнувшись на насмешливый взгляд хозяйки. - Простите...
Леди Хеллсинг побарабанила кончиками пальцев по подлокотнику. Скрестив руки на груди, она встала и отошла к окну.
- Возможно, ты не так уж и не права, Марго. Здесь я буду выделяться и привлекать лишнее внимание, - Интегра вздохнула, - пожалуй, стоит задуматься о смене гардероба.
- Я знаю отличного дизайнера, - оживилась Маргарита, - сделаем вам одежду по фигуре, такую, что в Англии даже не видели!
- Хорошо, - леди Хеллсинг повернулась, - но только классику и без юбок.
- Как скажете, - улыбнулась Марго, - когда вы желаете отправиться?
- Не стоит откладывать, - задумчиво протянула Интегра, - так что отдай распоряжение насчет машины. И еще: ты поедешь со мной, Маргарита.
- Сочту за удовольствие, - вежливо наклонила голову Марго, но леди Хеллсинг успела заметить мелькнувший огонек в ее глазах, выражающий искреннюю радость от происходящего. Очевидно, ее все-таки ждали...

Дизайнер оказался невероятно бойким итальянцем с исковерканным английским и непривычным акцентом:
- Мисс, будэт довольны... Я знаю, что для вас подойдет! Ви будэт очарованы! - он довольно оглядывал Интегру, изредка поворачивая ее перед собой. - Всего пары примерок и я будэт знать, что сдэлать!
Леди Хеллсинг стиснула зубы и послушно дала увлечь себя в зал, по ошибке называемый примерочной. Яркий свет, огромное количество зеркал, позволяющих оглядеть себя со всех ракурсов, белый ковролин на полу и несколько пуфиков по углам.
"На что я подписалась?"
Несколько женщин быстро, но профессионально сняли мерки и удалились, попросив дождаться их здесь.
Интегра подошла к одному из зеркал и критично оглядела свою фигуру.
- Особенно мне нравится родинка чуть пониже спины, должен признаться: возбуждающе. Весьма.
Этот голос она узнала бы и через год, и через двадцать лет. От гнева потемнело в глазах.
- Что. Ты. Здесь. Делаешь? - с вызывающим, надменным презрением спросила леди Хеллсинг, поворачиваясь и оказываясь прямо в объятиях вампира.
- Соскучился, - усмехнулся он и наклонился к ее лицу. Не успев отклониться, Интегра оказалась втянута в поцелуй.
По телу пробежала дрожь: подобное прикосновение, непонятно почему, стало очень интимным. Может, дело было в том, что одним движением он мог убить ее. А может, когда ты чувствуешь чье-то чужое тело рядом со своим, включаются какие-то процессы в организме, которые не можешь контролировать.
Леди Хеллсинг вцепилась в его руки, пытаясь разжать длинные пальцы, но он только чуть прикусил ее нижнюю губу.
От него как-то странно пахло. И через секунду она поняла, в чем дело: одеколон! Причем стоивший немало денег, судя по аромату!
Алукард мысленно ей поаплодировал, но прерываться не стал, времени и так мало. Он чувствовал, как тело начало разогреваться, а это означало только одно.
- Удивительно, как ты действуешь на меня, - Граф чуть отстранился, но рук не разжал.
- Что ты?.. - непонимающе выдавила Интегра, втягивая в себя воздух.
- Хочешь? - услужливо помог Носферату. - Ничего. Пока что. Решил убедиться, все ли у тебя в порядке.
- Такая забота, - скривилась леди Хеллсинг, вытирая губы тыльной стороной ладони, - с чего бы это?
- Боишься меня? - проницательно посмотрел на нее вампир.
- Трудно не бояться того, кто изнасиловал тебя в собственном доме! - не сдержалась Интегра.
- Ну, в этом ты была сама виновата, - сухо произнес Алукард. - Я же просил отпустить меня в город.
- Я не являлась к тому времени твоей Хозяйкой, ты мог уйти и так.
Граф молчал и пристально твердо смотрел на нее...
- У тебя глаза другого цвета, - заметила леди Хеллсинг. - Маскируешься?
- Как и ты, - парировал Носферату.
Повисла тишина. Интегра пыталась выбрать правильную линию поведения с вампиром.
- Отпусти меня, - наконец, холодно приказала она, - я предупреждала, чтобы ты не попадался мне больше на глаза...
- Ничего не могу с собой поделать, - с наигранной скорбью произнес Алукард. - Мне нужна женщина.
Леди Хеллсинг изменилась в лице так сильно, что ему показалось: она сейчас потеряет сознание. Он даже переместил руки, чтобы успеть ее подхватить. Но Интегра вдруг яростно оттолкнула его от себя, а в следующее мгновение он заметил в ее руке поблескивающий пистолет.
"И откуда она успела его вытащить?" - безмятежно подумал Носферату.
- Один шаг - и все серебряные пули отсюда - твои, - зло выплюнула она, незаметно продвигаясь к выходу.
- Не сомневаюсь, - лениво и задумчиво проговорил Граф, скрещивая руки на груди и внимательно наблюдая за ее перемещениями.
Только в этот момент она обратила внимание на то, ЧТО на нем надето: черный костюм, лакированные ботинки, бордовый галстук. Этот дорогой одеколон, и у кого? У вампира! С его-то обонянием! Что, черт возьми, происходит?! Бывший мусорщик Хеллсинга стал аристократом?!
- Достаточно на сегодня, - констатировал Алукард. Один взмах ресниц - и он пропал. Ушел.
Интегра немедленно выскочила из примерочной.
- Что с вами, мисс? - удивленно спросила выбежавшая навстречу девушка. - Вам помочь?
- Да. Можно побыстрее закончить со всем этим? У меня очень много дел.
- Конечно. Все почти готово. Хотите кофе или может быть чая?
- Чай, если можно, - леди Хеллсинг оглянулась. - И позовите Маргариту.

Не поняла… – протянула Интегра.
– Что-то интересное, маста? – за ее плечом возник Алукард.
Она показала ему письмо с королевским гербом. В нем, черным по белому, было написано, что такого-то числа сама Королева прибудет в резиденцию Хеллсингов, чтобы посмотреть сказку Золушка в исполнении… разумеется, в исполнении верных слуг Ее Величества.
– Офигеть! – радостно высказался Алукард, порадовавшись про себя, что у него-то, в отличии от некоторых, чисто эпизодическая роль. Правда, фея-крестная… м-да…
Почуяв неладное, пришла Виктория, волоча за собой «Харконнен» – она как раз собиралась преподать Бернадотте несколько уроков снайперской стрельбы без оптического прицела.
– Что случилось, маста? – протянула она, глазами преданной собаки поедая Алукарда.
Тот сунул ей под нос письмо.
Прочитав его два раза, девушка выпучила глаза на Интегру:
– Интегра-сама… вы… ой… я… как… Мастаааа!!!
– Да, я! – рявкнула Интегра, которой доверили роль Принца.
Серас, соответственно, оказалась Золушкой.
– Эй, Серас, ау!!! – кричал где-то Бернадотте, с нетерпением ожидая мастер-класса.
– Я, пожалуй… пойду… – промямлила она, пятясь к выходу.
– Стоять! – скомандовал Алукард.
Серас мгновенно вытянулась во фрунт, отдала честь и гаркнула:
– Так точно, маста!
И осталась стоять, прижимая к себе базуку.
Открылась дверь, в кабинет начальницы прошествовал Уолтер, ведя за собой остальных участников этого бреда, сиречь: Андерсона в роли мачехи, братьев Валентайн в роли сестер Золушки и Бернадотте, которому досталась относительно нормальная роль королевского гонца. Сам Уолтер, судя по королевскому посланию, был Королем.
Все еще раз ознакомились с королевской волей.
– Вот блин! – высказался Ян. – №%#$@^**% нас!
И тут же получил по шее.
– Не смей так высказываться о Ее Величестве! – гаркнула злобная Интегра.
– Я так полагаю, нам надо отрепетировать, – внес предложение Уолтер.
Как ни странно, но он остался жив…

Темный зал замка Хеллсингов. Идут последние приготовления к представлению. Королева вот-вот прибудет. Расставлены декорации, репетиции проведены, только…
– Нет, нет, нет! – визжал Ян, отбиваясь от горничных, пытавшихся облачить его в прелестное синенькое платьице с пышными юбками и глубоким декольте – оно осталось Интегре в наследство от бабушки, – Я ни за что это не надену!
В стороне молча облачался в точно такое же, только бежевое, платье Люк. Высоко вздернув подбородок, отвернувшись и пытаясь не реагировать на подколки Бернадотте.
– Маста, ну пожаааалуйста! – Серас, одетая в миленькое розовое платьице (в котором ее необъятный бюст смотрелся очень даже ничего), на коленях стояла перед Алукардом, протягивая ему наряд феи: длинное узкое платье с блестками, перчатки до середины предплечий, крылышки, корону и волшебную палочку.
– Ни за что! – отчеканил великий вампирохантер и отвернулся.
В зал, чеканя шаг, вошла Интегра в костюме королевского гвардейца. В зубах зажата привычная сигара – для вящего спокойствия.
Оглядев бардак, она скомандовала:
– Смирно!
Актеры вытянулись перед ней.
– А теперь, без скандалов, быстро… ОДЕЛИСЬ!!!

Истекли последние минуты. Сцена готова. Занавес вот-вот поднимется. В уголке устроился с микрофоном Максвелл – его пригласили озвучивать закадровый голос, остальные Искариоты готовились изображать массовку на балу.
– Пять, четыре, три, два, один… – отсчитал Уолтер – в горностаевой мантии и запасной короне Ее Величества – и махнул рукой, – Начали!
Бархатный занавес медленно раздвинулся, открывая сцену. На сцене изображена комната, обставленная там креслами, столиками, диванчиками, шкафчиками. Посередине стоит Серас с верной базукой на плече.
Хорошо поставленным голосом Максвелл начал рассказ:
– Давным-давно, в одном Королевстве жила-была девочка. Звали ее Серас, – полицейская заискивающе улыбается, – У нее не было мамы, но зато был любящий папа, – на бэкграунде мелькают фото безвременно почившего папы, – Они были счастливы. Но однажды папа решил, что его дочке плохо без мамы, и женился во второй раз. В их дом мачеха привела двух своих дочерей.
Тяжело бухнула дверь, и на сцене, гуськом, появились Андерсон в черной сутане с крестом на шее и ножичками, за ним – братья Валентайн в милых платьицах бабушки Хеллсинг. Запнувшись о подол, Ян грохнулся на пол, потянув за собой и братца.
Серас и Андерсон переглянулись с одинаковыми каплями.
– В общем, – подытожил Максвелл, – жили они… гм… счастливо. Пока, в один прекрасный день, не умер папа Серас. И тогда все стало очень плохо.
Андерсон многозначительно провел пальцем по горлу. Валентайны перестали ругаться и с нехорошими улыбочками потянули свое личное оружие. Серас попятилась, но тут же сориентировалась и навела на них базуку.
На сцене молчание.
– Гм… в общем, Серас поняла, что ее мачеха и сестры очень плохие люди и поругалась с ними. Но, не смотря на то, что папа оставил ей в наследство кое-какое оружие, их все-таки было больше. Поэтому Серас стала служанкой в собственном доме. Она вытирала пыль, пылесосила полы и мыла посуду. А мачеха и ее дочки бездельничали.
Друг друга сменяют сцены. Вот Серас с метелкой. Андерсон у камина точит ножики. Серас с пылесосом. Люк заряжает пистолеты. Серас убирает посуду. Ян напивается. Серас молится на портрет Алукарда.
– Долго это длилось, или нет – неважно. Важно то, что однажды по всему Королевству объявили следующее…
На сцену выходит Бернадотте, заглядывает попутно в декольте Серас, показывает язык Валентайнам. В руках у него громадный свиток. Сам он одет герольдом.
Развернув послание, Пип зачитал:
– Король повелевает всему Королевству! Через два дня во дворце состоится бал, на котором принц выберет себе невесту! Приглашаются все незамужние девушки и женщины Королевства!
Закончив читать, он ушел.
Действие снова переносится в дом Золушки.
– Что, быть невестой этой #####! – кричит Ян, размахивая руками.
Из воздуха тут же возникает кулак Алукарда и обрушивается ему на голову.
Люк выразился более дипломатично:
– Не пойду! И точка. В конце концов, я еще не прибил Алукарда!
На бэкграунде появляется огромная надпись: «Фиг тебе!» – и изображение известной комбинации пальцев.
– А… можно я пойду? – опасливо косясь на ножички священника, спросила Серас, – Я… ээ… красивая… молодая… незамужняя… девушка! – сказала она и обиженно покосилась на бэкграунд. Бэкграунд промолчал, напрочь игнорируя ее слова.
Зато заинтересовался Ян.
– Что, правда, целка? – нехорошо посверкивая глазками, спросил он, перебираясь поближе. – Тогда… – притянув девушку к себе, он что-то зашептал ей на ухо.
Зал с интересом следит, как Серас медленно краснеет.
– Извращенец! – заорала возмущенная до глубины души вампирша и тут же припечатала незадачливого поклонника своей базукой, замаскированной под швабру.
Бэкграунд соизволил разразиться «ХА ХА ХА».
Серас прочитала это, шмыгнула носом, села на пол и разревелась:
– Все… уроды!.... Ааааааааа!!!........никто… меня не… любиииит!!!.... вот…. Вот умру!.... назло!..... Аааааааа!.......
На всех присутствующих повисли капли.
– Хочешь, я тебя полюблю? – с надеждой предложил Ян.
– Отстань! – сквозь плач отрезала Серас, – Святой отец! – она устремила заплаканные глаза на свою последнюю надежду, – Прошу вас, защитите меня! От этих… извращенцев!!!
– Не плачь, дитя мое! – возвышенно произнес Андерсон и наложил на несчастную крестное знамение, отчего та вздрогнула и перестала плакать, – Вы, двое, на бал! А для тебя, дитя мое, есть работа! Вот, в общем, убери всю церковь, только к алтарю не приближайся – убьет! Чтобы до нашего возращения все было чисто!
– Спасибо вам, святой отец! – с невиданным доселе энтузиазмом воспрянула духом Серас и кинулась отмывать церковь.
Бэкграунд видимо помрачнел.
– Итак, – вступил Максвелл, – мачеха и сестры уехали на бал, оставив Серас делать всякую тяжелую и грязную работу по дому, – показывают Серас, с энтузиазмом моющую полы, – Но девушка задумалась, а почему, собственно, ее не взяли на бал?
Серас пожала плечами:
– Не взяли и не взяли.
Бэкграунд выдал свое коронное: «Мент!»
Боязливо покосившись на надпись, девушка зачастила:
– Да-да… это так несправедливо, что меня не взяли на бал! Ах, какая я несчастная! Я просто умруууууу!
– И тут, – загадочным голосом, в котором прорезывались истерические нотки, сказал Максвелл, – в доме повеяло могильным хладом и раздался жуткий хохот.
V_V’’’ – отреагировал бэкграунд.
И на сцене появился Алукард. В длинном вечернем платье, с крылышками за спиной, диадеме, туфельках. Все абсолютно красное. В руках Шакал вместо волшебной палочки.
При его появлении Серас хлопнулась на задницу и зашлась истерической икотой.
– Серас очень испугалась, когда в церкви…
– Какая церковь?! – заорал Алукард, исчезая, – Меняйте декорации, мать вашу!
– В общем… – Максвелл прокашлялся, – Серас очень испугалась, когда рядом с церковью вдруг появилась… гм… прекрасная… гм… женщина… с волшебной… гм… палочкой…
Где-то за кулисами зашелся истерическим смехом Ян. А с ним и весь тринадцатый дивизион.
– Т-ты… ик!.... кто? – по сценарию спросила Серас.
– Твоя фея-крестная, мать… – процедил Алукард.
– А какого хрена тебе тут надо? – тут же нашлась она. Но подниматься на ноги не спешила.
– Хочу отправить тебя на бал, чтобы ты… – Алукард подошел к полицейской и что-то зашептал ей на ухо.
Зал с интересом следит, как бледность заливает лицо вампирши, и как округляются ее глаза. От страха, надо полагать.
– Н-но… мастааа… как… я… я не могу же!... – Серас заклинило.
Вампирохантер тяжело вздохнул.
– Ладно. Давай, тащи что-нибудь. Ну, там, черепушку какую-нибудь, что ли… – говоря так, он вытащил из декольте четырех червяков и мохнатого паучка. И кинул все это на пол.
– Аааа! Какая гадость! – мгновенно отреагировала Серас и вскочила куда повыше – на алтарь.
Взрыв.
– Говорил же, убьет! – напомнил из-за кулис Андерсон.
Когда дым рассеялся, зрители увидели зареванную Серас и Алукарда с каплей.
– Ааааа! …. Все хотят моей смерти!.... аааааа!!
Еще один тяжелый вздох.
– Наконец, – продолжил Максвелл, – Серас успокоилась, нашла старый череп, и фея-крестная превратила его в карету, червяков в коней, паука в кучера, а грязное платье Серас в бальный наряд.
Сцену снова заволокло дымом. Когда он рассеялся, взглядам зрителей предстала чумовая тачка почему-то с четырьмя пушками на крыше и водителем неопределенной национальности и Серас в… костюме мастериц бразильских танцев, который составляет из себя босоножки, очень маленькое бикини и много-много перьев на попе и на голове. И все это разноцветное.
Оглядев себя, Серас зарделась.
– Маста… но… это же…
Критично оглядев ее, Алукард высказал свое веское слово:
– А тебе идет, полицейская.
– В кои-то веки я с ним согласен! – прерывающимся голосом прошептал из-за кулис Люк Валентайн.
Серас обернулась. Внизу, у самого пола, из-под бэкграунда, блестел целый рядок совершенно сумасшедших мужских глаз. И было их там даже больше, чем у Юнга, Яна и Пипа вместе взятых.
– Э…
– Хахахаха! – разразился смехом Алукард, исчезая. Потом, остановившись на полпути, добавил, – Только не реви! В полночь превратишься обратно! – и исчез окончательно.
– Поскорей бы полночь… – вздохнула главная героиня.
– Остановите часы! – донесся из-за кулис мужской хор.

Занавес.

Антракт десять минут.
Зрители выходят покурить.
За кулисами истерически рыдает Серас. Жилеткой ей служит Андерсон, как самый стойкий из всего закулисного мужского населения.
Интегра прозревает ужасное будущее.
Алукард где-то витает.
Конец антракта.

Занавес.

Действие переносится в королевский дворец, потому и сцена обставлена соответственно. По середине – запасной трон Королевы, ковры, гобелены, оставшиеся от рыцарских времен. На троне сидит Уолтер, рядом стоит Интегра и мрачно жует сигару. Перед троном танцуют охотники из тринадцатого дивизиона.
Максвелл откашлялся.
– В королевском дворце вовсю шел праздник. На бал прибыли все девушки Королевства, каждая хотела понравиться принцу, – Интегра скривилась.
– Понравился тебе хоть кто-нибудь? – спросил Уолтер, стоически выдерживая роль.
– Ни одна, – процедила Интегра, – Огоньку не найдется?
В углу тусуются Валентайны. Им неинтересно.
– И вдруг двери распахнулись и в зале появилась прекрасная девушка! – объявил Максвелл. У всех мужчин слюни закапали. На сцену вышла Серас, скромно прикрываясь ладошками. Ее появление было встречено громкими овациями, – Она была столь прекрасна, что никто не мог оторвать от нее глаз. Но, самое главное, она очень понравилась принцу!
Хеллсинг закатила очи горе, но послушно направилась к несчастной главной героине. Схватив ее за руку, она потащила Серас прямо на середину сцены.
– И они стали танцевать. И танцевали они всю ночь, до тех самых пор, пока часы не пробили двенадцать…
Молчание.
Все смотрят на часы, на которых, почему-то, вот уже который час ровно восемь.
– А? – не поняла Серас.
– Двенадцать, я сказал.
На часах восемь.
– Ура! – грянул радостный хор, все перестали пялиться на часы и продолжили пялиться на Серас.
– Интегра-сама! – девушка быстро спряталась за спину начальницы.
– Алукард.
«Двенадцать!» отразилось на бэкграунде и послышался звук перезаряжаемого пистолета.
– Ну, двенадцать, так двенадцать… – пробурчал кто-то, и довольная Серас бросилась вон со сцены.
Проводив ее удрученными взглядами, Искариоты тяжело вздохнули.
– Ну и падла же ты, Алукард, – озвучил общее мнение Люк.
– Прекрасная незнакомка сбежала с бала, – поведал зрителям Максвелл, – как только на часах пробило двенадцать. И этим она повергла в уныние оставшихся… – «оставшиеся» закивали и пригорюнились. – Но… что это? Принц, выбежавший следом за красавицей, нашел на ступеньках только туфельку…
Интегра вытащила из-за спины босоножку.
– И тогда он поклялся, что…
– Клянусь, – скучным голосом зачитала текст леди Хеллсинг, – что та девушка, которой придется в пору эта туфелька, станет моей невестой.

Занавес.

Антракт десять минут.
Зрители выходят покурить.
За кулисами мужчины уговаривают Серас не снимать бальный наряд. Она – с божьей помощью в лице отца Андерсона – показывает всем, где раки зимуют.
Интегра прозревает еще более ужасное будущее.
Алукард демонически хохочет.
Конец антракта.

Занавес.

Действие снова в домике Золушки. День. Мачеха и сестры пьют чай и обсуждают вчерашний бал.
– А вот когда мы пришли со своей армией упырей, – захлебываясь словами и чаем с водкой, рассказывал Андерсону Ян, – то мы поубивали всех! Ну, почти всех, кроме этой… как ее… – он покосился на бэкграунд. Бэкграунд хмурился, – В общем, всех, кроме Рыцарей Круглого Стола. Потом мы дрались с Уолтером. Ты не смотри, что он старик. Он еще ого-го! А потом… – он мечтательно зажмурился. – Потом, когда моя армия была уничтожена, Серас так меня обнимала!... Так крепко, так страстно…
– Ууууууу! – завистливо протянули из-за кулис.
– Мы были так близки…
ХЛОБЫСЬ!
Проходящая мимо Серас огрела его своей базукой, на этот раз замаскированной под метелку для пыли.
– Так близки… – просипел пришибленный Ян и замолк.
– В это время, – вступил Максвелл, – по всему Королевству разъехались гонцы.
На сцену снова выходит Бернадотте. И опять у него с собой огромный свиток.
– Королевский указ! Та девушка, которой придется в пору туфелька, станет невестой принца!
– Как интересно, – пробурчал Андерсон. Куда больше его интересовали спицы для вязания. Он как раз прикидывал, как замечательно можно убивать ими вампиров, если покрыть серебром, заточить и освятить в церкви.
– Мачеху и ее дочерей очень заинтересовала эта весть, и поэтому они пригласили гонца к себе в дом, надеясь, что туфелька придется одной из них в пору.
Бернадотте нагло расположился на диване и вытащил туфельку.
– Ну?
Валентайны хмуро глядели на него.
– Первой решила попробовать старшая сестра, – намекнул Максвелл.
Люк вздохнул, снял ботинок и, задрав юбки, протянул Пипу свою ногу.
Сморщив нос, типа "как воняет!", Пип попробовал нацепить босоножку на его лапищу.
Радостно помотал головой!
– Облом!
От счастья старший брат перекрестился.
На Яна туфелька тоже не налезла.
– Посмотрев на мрачных сестер, гонец спросил:
– А нет ли у вас в доме девушки? Ну, знаете, обязательно вот с такими буферами, – Пип даже показал наглядно, – и классной задницей.
Братья Валентайн заворожено следили за его манипуляциями. Потом дружно помотали головами.
ФЬЮЮЮЮ!
Пип покачнулся и повалился набок. Серас все-таки продемонстрировала ему стрельбу без оптического прицела на дальние расстояния. Правда, без базуки.
Быстро очнувшись, Бернадотте вытащил на сцену Серас и напялил на нее злосчастную босоножку.
Тут сцену снова заволокло дымом, а когда дым рассеялся…
– Аааааааааа! – завизжала Серас, вновь увидев на себе ненавистный наряд.
– Оказалось, что Серас и есть та самая красавица, которая так понравилась принцу.
Интегра глубоко вдохнула, выдохнула и вышла на сцену.
– Принц примчался, как только услышал столь радостную весть, и сразу же предложил Серас руку и сердце.
Скрипнув зубами, леди Хеллсинг опустилась на одно колено и молвила тем же занудным голосом:
– О, прекрасная незнакомка, молю вас, станьте моей женой!
Неопределенно пискнув, Серас свалилась в неподдельный обморок.
– Серас так обрадовалась, что не могла и слова от счастья вымолвить. И, когда принц ее поцеловал…
– ЧТО?! – взревела Интегра.
«ХА ХА ХА» отозвался бэкграунд. И перевел: «Целуй ее».
– Но… но… – пыталась протестовать Серас, но тут Интегра заткнула ей рот поцелуем. Пришлось замолчать.
– И жили они долго и счастливо…
Занавес медленно закрылся.
Конец.
Бурные овации.

Поздний вечер того же дня.
Одна из маленьких гостиных замка Хеллсингов. Актеры успокаиваются. Дам отпаивают: Интегру чаем с валерьянкой, Серас кровью. Алукард, снявший костюм феи, о чем-то треплется с Андерсоном. Максвелл выслушивает исповеди братьев Валентайн. Уолтер проявляет недюжинную выдержку.
В общем, все счастливы.
Особенно зрители.
Особенно Королева, которая сказала напоследок:
– Дорогая моя, мне безумно понравилось! Думаю, в следующий раз мы поставим «Белоснежку и семь гномов»! Или «Дюймовочку»! Тоже очень хорошая сказка!